Мы поговорили с виноделом, потом с Гвином, спустившимся из укрепления на вершине Тора, и вместе пошли перекусить в таверну у пристани, дружески болтая и любуясь, как водоплавающие птицы опускались на озеро, поднимались вновь и сбивались в большие стаи по берегам. Когда настало время уезжать, Ланс отправился за лошадьми, а я сообщила Гвину, что довольна своей Этейн. Лицо коротышки осветилось гордостью.
Но когда бретонец привел наших скакунов, Этейн была беспокойна, и от нервозности ее глаза подернулись белым. Ланс хмурился и, подведя ко мне беспокойное животное, объявил, что нам следует немедленно уезжать. Гвин склонил набок голову и протянул на прощание руку, но Ланс ограничился только кивком.
Мы молча ехали домой, и все мои попытки завязать разговор наталкивались на мрачную замкнутость бретонца. Наконец я оставила надежду его расшевелить, понимая, что он занят решением очередного философского вопроса.
Когда мы подъехали к броду, Ланс внезапно повернул на тропинку, ведущую вдоль реки, и направил лошадь к краю луга. Привязав кобыл к ивам, он обошел мою, чтобы помочь мне спуститься.
Я озадаченно посмотрела на него. Все эти годы мы не ложились в постель по его, а не по моему желанию. Но сейчас в его глазах был явный призыв, и мое сердце учащенно забилось.
Он обхватил меня за талию и приподнял с седла. В его руках я казалась легкой, как пушинка, и чувствовала себя спокойной и уверенной. Даже когда я коснулась земли, он не отпустил меня, а повел через ивы к воде.
– Мне надо тебе кое-что сказать. Нечто неприятное, – его голос сделался хриплым, и я слегка отстранилась, чтобы разглядеть его лицо, но Ланс резко притянул меня снова. – Не смотри на меня. Иначе я не найду слов.
Мы продолжали идти рядом, обняв друг друга за талии, и я склонила голову ему на плечо. Тишину нарушало лишь негромкое журчание потока. Мы подошли к плоской скале, выдающейся в воду. Ивовые ветви, склоняясь над нами, образовывали что-то в виде арки грота. Над рекой взад и вперед летала разноцветная стрекоза. Я уверяла себя, что в таком мирном месте не может произойти ничего ужасного.
Мы сели, прижавшись друг к другу, как дети, я уютно примостилась рядом с Лансом, а он с отсутствующим видом поглаживал меня по волосам. Прошло немало времени, прежде чем он заговорил, и его тихий голос доносился, будто издалека.
– Помнишь, когда я уехал из Камелота, после того как появился Мордред, то пообещал, что если понадоблюсь, тебе стоит только позвать, и я примчусь, где бы ты ни была и откуда бы ни окликнула.
Я молча кивнула, вспомнив о нашем расставании и об охватившей меня потом боли утраты.