— Ну и денек, Элпью. Мы съездили к этим странным безумцам в Лаймхаусе, которые утверждают, что они родители Ребекки, но в то же время не испугались даже новости о ее смерти; туда нас сопровождал чудак, посвятивший свою жизнь преследованию актрисы, веря, что она за него выйдет, и это несмотря на жену, которую, как я подозреваю, он прячет в доме, объявляя умершей.
— Вам удалось, мадам, что-нибудь вытянуть из него во время вашей прогулки в Тауэр?
Элпью добавила угля и вытащила железный крюк, готовясь подвесить чайник.
— Только то, что он, похоже, подозревает нас еще больше, чем мы его. — Графиня пристроила ноги поближе к огню. — Но я поговорила с йоменом и теперь уверена, что Рейкуэлл был около театра в ночь страшной смерти миссис Лукас. Это он сорвал с меня парик.
— Как так?
— Вечером накануне суда он пошел в часовню. Я думаю, что один из его дружков выдал себя за адвоката, как тот священник, которого он привел на «Причуду», тоже пришел на службу, и в одной из кабинок они обменялись плащами. Приятель отправился на несколько часов в камеру Рейкуэлла, потом Рейкуэлл сам вернулся после полуночи под видом адвоката, и его дружок ушел в своем собственном обличье.
— Да, на суде говорили о разном цвете плащей в ночь, когда он ударил кинжалом того беднягу на Лестер-филдс. Возможно, он всегда прибегает к этой уловке. — Элпью размышляла, наливая воду в чайник из большого кувшина. — Но все-таки как же никто его не узнал?
— Было темно.
— Да, конечно. Но йомен наверняка светил себе фонарем... — Элпью подвесила чайник над огнем. Теперь ветер ревел в трубе, распластывая пламя в очаге. — И в камере... там же должна быть свеча.
Графиня сменила позу. Об этом она не думала. И действительно, казалось неправдоподобным, чтобы стражник привел заключенного в камеру и запер, а потом этой же ночью впустил к нему адвоката и не обратил внимания на их лица.
— Так на чем мы остановились?
— На возможности того, что некто убил сначала Анну Лукас, потом ее коллегу Ребекку Монтегю. И что у Ребекки был сифилис.
— Какое это имеет отношение к смерти Анны?
— Откуда я знаю? — развела руками графиня. — Напиток еще не готов?
— Что мы будем? Посеет? Вино с пивом, сахаром и яйцами? Шоколад?
— Давай побалуем себя. — Графиня улыбнулась. — Выпьем чаю.
Элпью взяла свечу и чашку, чтобы принести из передней гостиной чай. Графиня подняла с пола листок бумаги. Взглянула на него. Годфри, по всей видимости, складывал какую-то головоломку, потому что на листок были наклеены вырезанные из газеты буквы. Графиня свернула его трубочкой, подожгла в очаге, зажгла от него другую свечу и бросила листок в огонь.