– Поначалу я торжествовал: я победил! Теперь этот Франк больше не будет мне мозолить глаза. Но вскоре я понял, что смерть мальчика ничего не изменила в моей жизни. Для своих одноклассников я по-прежнему оставался гадким утенком, которого никто не любит. Напрасно я думал, что главное для меня – освободиться от своего соперника. Как я ошибался! Франка забыли, но я вовсе не занял его место.
– Ничего удивительного. У вас совсем нет обаяния.
– Прошло немного времени, и я начал испытывать угрызения совести. Если бы мне удалось завоевать любовь одноклассников, я бы не сожалел о своем преступлении. Но меня мучила мысль, что я убил Франка напрасно.
– И с той поры вы торчите в аэропортах и каждому встречному рассказываете о своих душевных муках.
– Все не так просто, как вы думаете. Мне было стыдно, но я вовсе не страдал.
– У вас, видимо, хватало здравого смысла не чувствовать себя виноватым?
– И снова вы ошибаетесь. Я ни минуты не сомневался, что убил этого мальчика. Но мое детское сознание еще не было готово к подобной ситуации. Как вам известно, взрослые приучают детей здороваться и запрещают ковырять в носу. Но они не внушают, что нельзя убивать своих маленьких товарищей. Поэтому я испытывал такие же угрызения совести, как если бы украл конфеты с витрины.
– Если вы утратили веру, почему вы по-прежнему считаете себя виноватым в смерти Франка?
– Вера укрепляет человеческий дух и придает ему огромную силу. Независимо от того, существует Бог или нет. Я столь убедительно молил Бога лишить Франка жизни! Утратив веру, я утратил и свою власть.
– Какое счастье, что вы больше не верите и уже не можете…
– Да. Поэтому второе убийство далось мне не так легко.
– Ах, так была целая серия убийств?
– В расчет идет только первое. Если ты убийца, то чувство вины не возрастает в зависимости от числа жертв. Не важно, сколько ты убил: одного человека или сотню. Стоит убить одного, а затем можно убить и сотню.
– Конечно. Зачем отказывать себе в маленьких радостях?
– Я вижу, вы не воспринимаете меня всерьез. Вы смеетесь надо мной.
– Если вы верите, что убили своего одноклассника, то вы не такой уж великий преступник.
– Вы правы, я мелкий преступник, не обладающий большим размахом.
– Как мне нравится эта самокритичность!
– Да, я убил всего двух человек.
– Всего лишь двух! Месье, вы не очень-то честолюбивы.
– Согласен. Я был рожден для большего. Но меня попутал проклятый демон вины, который помешал мне выполнить мое великое предназначение.
– Демон вины? Я думал, вы испытывали обыкновенное раскаяние.
– После убийства Франка – да. Но позже меня стало постоянно мучить чувство вины.