— Безобразие, — согласился Леонид Андреевич, — бюрократизм и пренебрежение мнением товарища. Надо натравить на него доктора Мбогу, чтобы он потрепал своего любимчика.
К исходу двух часов с начала Выпадения это место почти ничем не отличалось от любого на этой планете — влажная, пористая, розоватая поверхность, с высоты двух километров похожая на пятнистую пену, на огромную, на весь мир, рыхлую губку, на бесформенную маску, скрывающую лицо, которого никто еще никогда не видел. Красный туман, затопивший окружающий лес, стал оседать, бледнеть, в нем проявились какие-то плотные волокнистые нити, остающиеся на кронах деревьев, как тонкие резаные раны или царапины на человеческой коже. Леонид Андреевич почувствовал тошноту и закрыл глаза. Лес ему определенно не нравился.
— Скажите, Андрей, а что вы там напевали про карниз, про небо?
— Это у нас что-то вроде гимна, Леонид Андреевич, — объяснил Шестопал и хрипло пропел:
Небо пришито к нам сталью антенн,
Ему никуда уже не убежать,
Ветер загнан в метро, автомат — импотент,
Мы не за контроль, но так обидно терять.
Мы любим пластмассу, уран и бетон,
Едим фармацевтов, а пьем керосин,
Вместо сирени — одеколон,
Из любой ерунды выжмем чистый бензин!
Ни шагу назад, только вперед!
Это с собою нас ночь зовет.
Куда полетим — вверх или вниз,
Это ответит нам наш карниз.[1] — Это хорошо, — согласился Горбовский. — «Из любой ерунды выжмем чистый бензин!» Это про нас…
— Леонид Андреевич, вас вызывает База, — объявил Поль.
— Меня? — удивился Горбовский. — И кому это не терпится… Я слушаю.
Вертолет сделал последний круг над уже абсолютно не отличимой от окружающего леса местностью, набрал высоту, оставляя далеко внизу беспокойных орнитозавров, и взял курс на Базу.
Горбовский задумчиво кивал в такт неслышимым словам и беззвучно шевелил губами. Кажется, он удивлен, подумал Поль.
Поль, — позвал Леонид Андреевич, — вы, случаем, не телепат?
— Не замечал за собой, — усмехнулся Поль, — а что случилось?
— Сам председатель Комиссии по Контактам доктор Тора Мбога почтил визитом Пандору. И, кажется, ему просто не терпится увидеться с вами.
Поль сидел за своим столом и листал папку с документами. Горбовский, Мбога и Хосико расположились перед ним в просторных креслах. Леонид Андреевич привычно разлегся, задвинув длинные ноги чуть ли не под стол директора Базы, Мбога уселся по-турецки, как-то теряясь среди плюша, и только громадный карабин, любовно уложенный им на колени, придавал ему вполне грозный вид и внешнее достоинство и солидность. Хосико сидела прямо, сложив руки на коленях, и с интересом оглядывала кабинет. Кресла были украшены стилизованными изображениями ракопауков.