– Что за россказни? – жадно спросила Ольга.
– Вздор, совершеннейшие вымыслы, не будем об этом, – решительно сказал Бенкендорф. – Есть дела поважнее… Теперь вы понимаете? Допустив – исключительно допустив! – что вы не облыжно оклеветали по каким-то своим побуждениям известных особ, я тем не менее не в состоянии ничего предпринять. У меня нет ровным счетом ничего, кроме вашего слова. А это, согласитесь, чересчур зыбкий фундамент. Допустим – опять-таки только допустим! – что вы говорите правду. Я сведу вас с Вязинским или тем же Кестелем… и они расхохочутся вам в лицо, не правда ли? У вас есть надежные улики?
– Нет, – призналась Ольга. – Но я слышал все их разговоры, я могу изложить их планы во всех деталях…
– Доказательства, доказательства, – воскликнул граф, морщась как от зубной боли. – Улики! Где они? У нас, простите, не дикая Персия, где рубят головы попросту. В Российской империи существуют законы и судопроизводство. Прикажете предъявить в виде улики вас? Пусть и спасителя императора, но особу крайне, простите, мутную? Самозванца непонятного происхождения? Вы сами-то готовы предстать перед…
– Нет, – сказала Ольга.
– Вот видите… Понимаете теперь мое положение?
– Подождите, – сказала Ольга. – Но ведь мне доподлинно известно, что ваше… учреждение в последнее время вело некоторое расследование, причем те имена, что я называл, всплывали в ходе тайного следствия…
– Ах, вот как? – медленно произнес Бенкендорф. – Вы и такие вещи знаете? Хотите полной откровенности, корнет? Иногда я жалею, что у нас давным-давно отменена пытка. Столько интересного можно было бы узнать, вздернув вас на дыбу… Я знаю, это гнусные мысли, подлые, недостойные современного человека, но я не могу от них отделаться…
– Это вы от бессилия…
– Наверняка, – согласился граф. – Я обязан понимать – но ничего не понимаю… Предположим, я вас все же арестую. А вы будете молчать… И я вновь не продвинусь ни на шаг. Вот потому-то я и поставил все на карту, потому-то я не спешу вас арестовывать – а вдруг вы, загадочнейший субъект, мне чем-то да поможете? По крайней мере, как показали недавние события, вы всецело на нашей стороне, а это кое о чем говорит и внушает надежды… – Бенкендорф уставился на Ольгу жестко, с нехорошим огоньком в глазах. – Но бойтесь меня обмануть…
– Я и не имею такого намерения. Слово чести.
– Знать бы еще, что на ваше слово чести можно полагаться… Простите. Нервы. У меня нет ни малейшего намерения вас оскорбить… Итак, вы можете сообщить мне что-нибудь полезное?
– Пока – нет.
– Пока? – поднял брови Бенкендорф. – Интересное заявление. Вы и не представляете, сколько эти два слова говорят хитрой полицейской ищейке…