– Все это не имеет ко мне никакого отношения, – сказал тот нетерпеливо, и Барри почувствовал себя инфантильным. Сколько Колину Кристи, сорок пять? Барри уже должен бы иметь детей, жить семейной жизнью.
– Ты не уверен. Будешь сваливаться обратно в колею, пока не найдешь в себе уверенности. И вообще, – добавил Колин сердито, – какая тебе разница, что я думаю? Я учу десятилетних детишек в Вермонте играть на рекордере.
Было бы замечательно сыграть с ним в мяч.
– Рекордер – это очень важно.
– Да ладно тебе, – отозвался Колин, понимающе улыбаясь.
– Тогда вы – циник.
– Нет, просто делаю, что должен, – сказал Колин, разглаживая усы. – Нечто посередине между тем, что я люблю, и тем, что ненавижу.
Так просто.
– По-моему, вы меня только что вытащили. Спасибо.
– Не за что, не за что.
– Ладно! А как насчет Джастин?
Колин оглушительно расхохотался.
– Тут уж ты сам, парень!
Когда Колин ушел, Барри позвонил Лену Лефковичу, пока не струсил.
– Помнишь меня?
– Барри Кантор. Ты притча во языцех. Как поживаешь?
– Хорошо. – Барри широкими шагами ходил вдоль окон.
– Рад слышать.
– Не хорошо. Без работы. Несчастный. Я звоню посоветоваться.
– Мы только что получили твоих старых знакомых, «Галантные крекеры» и «Штрудель Сьюзи».
Только услышав эти названия, произнесенные вслух, Барри уже перепугался. На днях в «Слоунс» он покрылся пятнами, а ведь даже близко не подходил к приправам и соусам.
– Я вот что скажу: почему бы нам не пообедать где-нибудь в местечке потемнее на следующей неделе, – серьезно сказал Лен. – Но, по правде говоря, я занят.
– А.
– Ты бы позвонил Берни Штайпелю, – навскидку предложил Лен. – Он по уши в новых заказах. Чихать он хотел на некий пищевой конгломерат, который выплачивает за меня стоимость моей квартиры. Удачи тебе.
Барри повесил трубку и позвонил Берни.
– Где ты был так долго? – спросил Берни. – Я слышал о твоем, э, нежном расставании.
– Я слышал, ты потерял пару крекеров.
– Крекеры, гренки и джем, – уточнил Берни задумчиво.
– Черт побери. Так, – быстро сказал Барри, – я хочу к тебе на собеседование.
– Ладно, – бодро согласился Берни. – Приходи в среду в полдень. Я свожу тебя пообедать.
Барри осторожно повесил трубку. Встал. Он чувствовал робкую радость. Почему все казалось ему таким трудным?
Эндрю Карнеги женился только в пятьдесят один. Ринго работал на детском телевидении. Люди живут дальше.
В тот же день Барри столкнулся с Дэбби Векслер, бойкой девицей, с которой он встречался недолго в Дартмуте. Он вспомнил, что она тараторила без передыху о занятиях, преподавателях, требованиях, кабинете секретаря. Он перестал ей звонить, потому что с ней было скучно. Странно было видеть ее на Бродвейском меридиане.