– Не обращай внимания.
– Донни приедет завтра, – сказала ей мать. – Он сегодня наконец позвонил. Через пять дней! Я не понимаю людей, которые не могут прийти проведать мать. Он хотел поговорить с ней по телефону! Но она не может говорить по телефону! В этом все дело!
Мередит Зазлоу вдруг оказалась рядом, попыталась взять ее за руки. Джастин подняла свои забинтованные руки вверх и отстранилась, чтобы уберечься. Тогда Мередит подхватила Джастин за локти, чтобы обнять. Мередит Зазлоу была так близко, что они соприкоснулись животами.
– Твоя бабушка любила тебя, – сказала Мередит, целуя ее в губы. Уж не собирается ли она просунуть туда язык? – Я хочу, чтобы ты знала.
Джастин высвободилась, извинилась и прихрамывая вышла на кухню. Сквозь раскачивающиеся двери она услышала, как Мередит спросила:
– А где парень?
– Не спрашивай, – отвечала Кэрол. И снова разрыдалась.
Джин, Мередит и Джастин разделили между собой список тех, кого нужно было известить, и разошлись каждый к своему телефону. Джастин позвонила сестре Мириам, Перл. Перл, должно быть, сразу поняла причину звонка. Но она сказала:
– Джастин, дорогая, как ты поживаешь? Как твоя мать?
Как будто совершенно нормально, что внучка, которую она семь лет не видела, вдруг звонит в сентябре в четверг вечером.
У ее матери слишком много друзей. Джастин потратила весь остаток дня, обзванивая их. Сестра или брат были бы сейчас кстати. К ней вернулась старая детская обида. Мать говорила по телефону, о чем-то договаривалась, курила, вид у нее был потрясенный, изможденный, она казалась маленькой и одинокой. Джин вносил свою лепту. Она не должна обижать Джина. Спасибо Господу за него: если бы не Джин, Кэрол жила бы с ней.
Джастин сдалась в девять тридцать. Она не могла подняться по лестнице в свою старую комнату, поэтому легла на грубые, совершенно новые простыни двуспальной кровати в комнате для гостей на первом этаже. Это было нечестно. Она пожалела, что у нее нет сестры или брата. Она пожалела, что она не у Барри или хотя бы не дома. Нана теперь уже мертва. Это было странно и непонятно: вот она здесь – и вот ее уже нет. Смерть лучше больницы. Лучше бы это случилось немного скорее.
Но как печальна ее жизнь! Нана вышла замуж в девятнадцать, родила Кэрол в двадцать, и Донни в двадцать восемь, после войны. Она так и не попала в колледж. Так и не научилась водить машину. У нее была постоянная запись два раза в неделю к парикмахеру и один раз – к маникюрше. Пока не умер ее муж, она ни разу не оплатила ни одного счета. Она даже не вскрыла ни одного счета. Все ее друзья уехали и(или) умерли. Она перестала разговаривать с Перл после одного случая в 1981 году, когда та уехала в Бока Рэтон. У нее уже двадцать пять лет как прекратилась овуляция. Джастин все возвращалась мыслями к Герману – какой уникальный случай.