Позвонили в дверь. Джастин откинулась на подушки и отдала бразды правления Барри. Он шутил с курьером. На свете определенно не найдется человека, с которым ему не захочется поговорить. Она ему ничего не должна, и вообще, она попала в авиакатастрофу. Он принялся возиться на кухне; его красный свитер проплывал туда и обратно, пока он накрывал на стол. Он споткнулся.
– Что это? – Он держал в руке игрушку Стеллы.
– Тапок из сыромятной кожи, – сказала она. – Чтобы жевать.
– Ты жуешь сыромятную кожу?
В каком-то смысле он очень забавный.
– У меня есть собака.
Он оглядел пустую квартиру.
– Понимаю, – сказал он и цокнул языком несколько раз. – Ко мне, песик. – Он притворился, что гладит и чешет невидимую собаку. Каким все-таки извращенцем может оказаться человек.
Телефон зазвонил, когда они сели за стол. Он спокойно улыбнулся и начал разламывать печеную картофелину.
– Фарло только что взвалил на меня одну сильно срочную работу, от которой ты отказалась только потому, что твой самолет разбился, – сказала автоответчику ее коллега, Харриет Лазарус. – Так вот, я не верю, что ты собираешься дважды рискнуть жизнью и конечностями ради Элисон Бараньяк. Так что позвони мне.
– Элисон Бараньяк, маньячка из Скотсдейл? – уточнил он.
– Ты ее знаешь?
– По-моему, я с ней встречался.
– Шутишь.
– В Уортоне, очень недолго. – Он махнул рукой. – Не в моем вкусе.
– Я училась с ней в колледже, – объяснила Джастин.
– Так ты училась в Вильямсе, – сказал он, оглядывая ее с ног до головы. – Тогда, слава богу, мне не придется беспокоиться, что ты оглушишь меня во сне дубинкой, – последовала забавная гримаска.
Джастин зачерпнула сметаны вилкой.
– Ешь давай, – сказала она, чтобы сменить тему.
Барри посадил ее к себе на колени. Она села лицом к нему, они целовались и скармливали друг другу кусочки стейка. Она не думала о том, куда это может завести.
– Есть в этом что-то очень приятное. – Она чувствовала себя маленьким ребенком.
– Расскажи мне что-нибудь, – попросил он, переплетая пальцы у нее за спиной. – Расскажи мне о твоей семье.
Она уже засыпала.
– Когда мне было девять, – начала она, – отец слег и не вставал полтора года.
– Боже праведный. Она прижалась к нему.
– Зачем я тебе это сказала? – Она, похоже, совсем потеряла над собой контроль. И ее это даже не волнует.
– Потому что тебя ко мне странным образом влечет, и ты мне доверяешь.
– Да, но почему? – повторила она, потягиваясь.
– Мы вместе побывали на грани между жизнью и смертью, и это приключение нас как-то связало.
– Ага, – она зевнула. – Но ты и до этого показался мне достойным доверия.