Поп был собой видный, в шапке с меховой оторочкой, в пиджаке до колен. Длинная седая бородища, пейсы — как еще две бороды, густые брови — будто две вовсе маленьких бороденки. Обступили его жиденята и давай жаловаться. Колобок тут как тут — ему чем тесней, тем вольготней.
— Ребе, вы говорили, мы поплывем, как Ноевы избранники на ковчеге! А тут какой-то xoйшexl — пищал веснушчатый еврейчик. — Кого здесь только нет! Мало этих американеров, так еще апикойресы[1] — сионисты, и гои, пожирающие свиной жир [это он про немцев, догадался Колобок], и даже — тьфу на них! — гои, прикидывающиеся евреями!
— Да-да, «найденыши»! И с ними, говорят, сам ихний пророк! Про которого вы страшное говорили! — подхватили другие.
— Мануйла? — сверкнул глазами раввин. — Он здесь? Хвост сатанинский! Смотрите у меня! Близко к нему не подходить! И к «найденышам» тоже!
Один из жалобщиков пригнулся к поросшему седыми волосками уху и зашептал, но не так чтобы тихо, Колобок слышал каждое слово.
— А еще, говорят, эти здесь. «Христовы опричники». — Слова были произнесены жутким, свистящим шепотом, и все прочие сразу примолкли. — Убить нас хотят! Ребе, они не выпустят нас живыми! Лучше бы мы остались дома!
Про «христовых опричников» Колобок в газете читал. Давно известно, что в иных городах, где у людей дела мало, а злобы много, чуть какая оказия, сразу кидаются евреев бить. Чего ж не побить, не пограбить, если начальство дозволяет? Но кроме обычных громильщиков с некоторых пор завелись еще какие-то «опричники», люди серьезные, которые поклялись жидам и ихним потатчикам спуску не давать. И вроде бы уже убили кого-то — адвоката какого-то и еще студента. Адвоката ладно, все они жиганы бесстыжие, но студент чем им помешал? Поди, тоже отец-мать есть.
Ладно, это дела дальние. На Реке-матушке, слава Тебе, Господи, ни «опричников», ни погромов отродясь не бывало.
Пока жиденята шумели, Колобок одному-другому-третьему по карманам прошелся, но всего злата добыл пятак да двугривенный.
А еврейский поп послушал-послушал да как ногой топнет.
— Молчать!
Стало тихо. Старичище очки с носа сдернул и сунул в карман (блеснула оправа — никак золотая?). Вынул из другого кармана пузатую книжицу в кожаном переплете, раскрыл. Грозно заклехтал что-то по-своему, а после повторил по-русски — видно, были тут жиды, которые собственное наречие не довольно понимали.
— «И сказал Господь Моисею: „Доколе злому обществу сему роптать на Меня? Ропот сынов Израилевых, которым они ропщут на Меня, Я слышу. Скажи им: живу Я, и все вы, которые роптали на Меня, не войдете в землю, на которой Я клялся поселить вас“». Слыхали, что сказано Моисею, маловеры?