x x x
Влажные сумерки редко искрились огоньками в окошках. Мелькнула тень: снова причитает тетка.
— С ног сбились, разыскивая: в лесу такое страшило, а она поперлась куда ни попадя! Где была? Где была, негодяйка беспутная? Ой, наказание мое за грехи! Ой, не могу я больше. Ой, сердце не железное. Да я же тебя, стерва, сейчас не в прутья возьму! Ты у меня сейчас до утра под плеткой корячиться будешь!
Сымай платье! Ишь, заживает все как на кошке! И есть — кошка непутевая, удумала тоже в лес тащиться в такой день! Ну, я ж тебе! Подай плеть, говорю! Кладись на пол! Задницу подыми! Выше! Ну, стерва, я тебе сейчас!
Замах взлетевшей плети и… гулкий хряск ворот. Едва устояли плахты в пятерню толщиной. Рев, от которого жалобно звякнули окошки. Скрежет когтей по разорванному дереву и плетка, панически выпавшая из рук.
Суетились мужики, мелькали фонари, вскидывались голоса:
— Снова ушел! Да что же это — отродясь не было, чтобы бер в человечье жилье шел! Ой, гляньте, на Леськиных воротах чего! Напрочь порвал доски!
Всплеск причитаний у дома Петра, страх и потом молчаливое недоумение.
— Глянь… Лось лежит! И следы, следы посмотри!
Примолкли, уже понимая, но еще не веря и не принимая. И только скрипучий голос Медвяны:
— Простил он Петра… Вон тушу и бросил, чтоб знали. Леське спасибо кажите. Отвела девка грех человечий…
x x x
Узенькие листочки серебрились в ладонях, согревая даже руки… А он уже зовет — под другим деревом, под третьим… Еле успевала за ним, аккуратно срывала — он только показывал, чтобы не мять лапищами. И протянулась ничком в шелковистой траве: теперь твоя очередь рубцы залечивать. Глаза закрыла: уселся рядом, словно валун ухнул. Приложил листочек лебедянки — не сдержалась, застонала, и снова колыхнулся рев, к земле прижимая. Заторопилась, глотая слова:
— Нет, она хорошая! Она меня просто очень любит! Это ничего, это все пройдет. Не злись на нее, ладно? И дядя Петя все понял, я его видела… Он не хотел, это чужие, так вышло… Меня больше не будут наказывать, не переживай. Все пройдет, у меня быстро проходит.
Ой, как хорошо лебедяночка холодит… или греет… или это его руки? А почему мне совсем ни капельки не больно? И не стыдно совсем… А чего тут стыдиться… Болтушка ты какой — нашел красавицу: обычная совсем… И волосы как волосы, не люблю я коротышек остриженных. Ой, да ну тебя, бедра тоже обычные. Ой, тихонько, тут розга задела сильно… Не больно… нет… совсем-совсем не больно… Ну не бойся ты меня… Смелее… Ну что ты за глупый мишка… Не бо-ольно совсе-ем. Не…
Пропал в сумерках, словно растаял. Без звука. Словно теплой мечтой опахнул рядышком — и пропал…