К началу сентября Кельвин почувствовал себя отдохнувшим, примирившимся со своими мыслями – теперь он лучше понимал, что ему следовало делать в первую очередь.
В Колдминстере так же грохотали трамваи, и все так же лил дождь. Изобретенные человеком тяжелые машины с грохотом и лязгом развозили по разным местам своих изобретателей, и все так же тускло горели лампочки в витринах дешевых магазинов. Обрывки старых объявлений свешивались с рекламных тумб, зазывая публику на представления уже умерших артистов, калеки на углах делали вид, что продают газеты. Кельвин посмотрел сквозь окно такси на привычные городские сценки и поежился – как здесь уныло и неуютно.
Парк Джульетты казался выцветшим, потерявшим листву и былое очарование – в таких местах обычно находишь дохлых ворон в опавших листьях и потерянную еще в июле лайковую перчатку.
«Боже мой», – подумал Кельвин, – «если миссис Гэррик не догадалась растопить камин, я сяду на ближайший поезд до Лондона – прочь, прочь из этой дыры.» Ему вдруг показалось, что все здесь ему враждебно – даже водитель такси, казалось, понял это, потому что не заводил обычных разговоров о погоде и местных новостях, а молча доставил его на площадь короля Георга.
Миссис Гэррик услышала звонок и радостно улыбаясь, открыла ему дверь.
– Мистер Спринг, как я рада, что вы вернулись – вы отлично выглядите. Хорошо отдохнули?
– Отлично. Он занес чемоданы в лифт, и пока они ехали на четвертый этаж, он спросил: «Можно вас попросить принести прямо сейчас чашку чая?»
– Да что там чашку, у меня все для вас готово. Войдя в комнату, он обнаружил, что в камине весело потрескивают дрова, воздух тих и прозрачен, и он почувствовал себя дома. Оглядевшись, Кельвин увидел, что ни одна из его вещей не тронута, все лежит на прежних местах, даже маленький Будда покоится на своем месте на углу письменного стола. А тут и миссис Гэррик внесла поднос с дымящимся чаем.
Он сразу же выпил две чашки, и лишь после этого заметил, что уже без четверти шесть. Он достал из записной книжки прядь волос, и, как всегда, положил ее на ладонь, понимая, что для него и это важно – ведь мозг его не принимал в этом никакого участия. За все время в Крок Бэй он ни разу не достал прядь из кармана, и он знал почему – там он освободился от своих страхов. Сейчас же волосы сияли перед ним в приглушенном свете камина, и он снова почувствовал внутри знакомую дрожь.
Снизу загудело подъехавшее такси, Кельвин быстро спустился вниз, сел в машину и назвал адрес шоферу: «В гостиницу «Босуэлл».
Кельвин пошел прямо в маленькую комнатку, в которой они с Григ так любили посидеть после обеда – хотя сейчас он увидел, что комнатка была потрепанная, с жесткими кожаными креслами и закопченной решеткой старинного камина, поэтому постояльцы предпочитали отдыхать в более приятном холле гостиницы. Сейчас в комнате царил мрак и запустенье – лишь Григ с мертвенно бледным лицом, без движения сидела в углу. Огонь в камине не горел, свет погашен. Кельвин не мог побороть чувства, что в комнате пусто.