– А в Ангарии туземцы и ясак сдают и в дружине служат. А местные князьки сыновей в школы шлют, где они лояльными становятся. Всем и хорошо, – Брайан, видимо, решил во что бы то ни стало уговорить мироновцев на уход к Соколову.
Белов сказал это уже перед дверью в лазарет, где находились их товарищи.
– Только гурьбой не лезьте в комнату, а то Максим разнервничается, – предупредил Семён.
С Трифоном оказалось всё хорошо – стрелу аккуратно вытащили, промыли рану, зашили. После перевязки он был отпущен врачом на все четыре стороны. С Саляевым же было гораздо сложнее – рана оказалась серьёзной, к тому же Ринат потерял много крови. А теперь он лежал на боку, на топчане у окна и спал.
– Я промыл рану раствором антисептика, завтра отёк перейдёт в воспаление, – вытирая руки, сказал вошедшим врач. – В принципе, ничего страшного. Нужно время.
В лазарет заглянул Миронов:
– Мужики, пойдёмте в дом. Надо поговорить.
В большей комнате за столом сидело шесть бородатых мужиков с напряжёнными, раскрасневшимися лицами.
– Лука, у нас прошёл совет – все единогласно решили идти с вами, – заявил Миронов.
– Если недалеко есть обустроенное общество, то нам жизненно необходимо с ним соединится. А то сидеть тут в глуши смысла нет, – сказал один из сидящих бородачей.
– Берите только самое необходимое, уходить надо немедля. Носилки для раненого есть? – спросил Лука. – Будут, – вставая, ответил один из мужиков.
– Собираемся! Всем сдать мне жетоны, – распорядился Миронов. – А пока я с Лукой напишу записку вашему Матусевичу.
Бородачи разбежались собирать народ, а Корней уселся за стол. Буквально через полчаса все двадцать восемь человек были готовы к выходу из лагеря. Среди них было всего лишь две женщины лет тридцати. У каждого за плечами был мешок, а в руках – арбалет. Только у двоих были парализаторы, в том числе и Семёна, который был у мироновцев ответственным за оборону. В ответ на удивлённый взгляд Луки Семён ответил, что мол, батарей осталось всего три и их берегли на крайний случай. Уходили через второй, нижний выход из лагеря. До небольшой дуге обогнув сопку, колонна, соблюдая меры предосторожности, вышла к Култучной. Далее оставалось лишь следовать её течению до самого Байкала, где их ожидали сани. И идейный вдохновитель мятежа против Матусевича – капитан Павел Грауль.
Москва. Кремль, царские палаты. Март 7146 (1638).
Полумрак, царивший прежде Михаила в палате, был разогнан множеством свечей. Искусно расписанные причудливыми плетениями стены и потолок осветились ровным и мягким светом. Служка незаметно затопил печь, покрытую красивейшими муравлеными изразцами. Никого из бояр царь приглашать не стал, присутствовал лишь голова Сибирского приказа, который сегодня уже отчитывался по присланному в Москву ясаку и по взаимным претензиям различных острожных воевод Сибири по поводу разграничения ясачной территории. Дело сие было зело трудным, каждая из сторон упирала на нераденье стороны иной и заявляла о собственной исключительности в деле пополнения казны русской. Едва узнавший о приезде в Москву Михаила Беклемишева, самодержец немедля затребовал его к себе. Прошедший в трудах день сильно утомил царя, но уж очень интересно было ему узнать о делах, что происходили на самых дальних украйнах его государства. Остальные видные бояре и головы Кремлёвских приказов толпились у закрытых дверей, а средь них ожидал только‑только прибывший в Кремль енисейский воевода.