Слова замерли у него на губах. Амалия лежала перед ним, и была она такая бледная и безучастная, какой он никогда ее не видел. На ее лице была кровь, платье испачкалось в грязи, и на него налипли листья.
– О черт! О черт! – завопил герцог, вцепившись по обыкновению в свои волосы. – Она дышит? Или нет? Как это могло случиться?
– Наверное, дерево свалилось на карету, – нерешительно высказался Скрэмблз.
– Нет! Смотрите, тут пила! Кто-то нарочно повалил дерево!
Герцог бросился к Амалии, стал трясти ее, трогать пульс на шее и запястьях, но она не шевелилась. Франсуа сдавленно всхлипнул и заплакал.
Амалия приоткрыла было глаза. Но вокруг плясали какие-то суматошные лица, больше похожие на пятна, и было шумно. Так шумно и неуютно, что она предпочла вновь погрузиться в небытие, чтобы не слышать этого назойливого шума.
– Амалия! – встрепенулся Арчи. – Вы слышите меня?
Он схватил ее за руку и сжал ее. Пальцы лежащей слабо дернулись.
– Кажись, жива, – с удовлетворением констатировал Билли, стоявший неподалеку.
– Черт возьми, она не может здесь лежать! Роджерс! Носилки! А, черт, их будут нести сто лет!
Арчи присел и взял Амалию на руки. Она оказалась такой тонкой, такой невесомой! Но руки ее свисали, как у мертвой, и на лице застыло странное, отрешенное выражение.
– Сэр, – вмешался Роджерс, – если у нее сломан позвоночник, ее лучше не трогать до прихода доктора!
– Иди ты к черту! Я не могу ее здесь оставить, ясно? Франсуа! Берите фонарь и светите мне! Я отнесу ее в замок, там ей легче будет оказывать помощь.
Край платья Амалии по-прежнему был защемлен дверцей, и, когда герцог поднял ее, кусок юбки оторвался и остался висеть в щели, но Арчи даже этого не заметил.
По залам и коридорам замка заметались фонари, и надменные лица на вандейковских портретах приобрели удивленное, заинтригованное выражение.
– Сюда, сюда, несите ее сюда!
Франсуа суетился, Роджерс суетился, горничные ахали, Зигзаг, жалобно скуля, путался у всех под ногами.
– Куда подевался этот чертов Арлингтон?
– Так ведь только что послали за ним, ваша светлость!
– Арлингтон, Арлингтон… – бормотал Франсуа, бегая вокруг постели, где лежала его бледная, окровавленная госпожа. – Обойдемся без него, эка невидаль… Мэри-Энн, горячей воды! Элизабет, полотенец! Сьюзен, ножницы!
Арчи распрямился и сверху вниз грозно взглянул на слугу.
– Мне казалось, – с расстановкой уронил он, – вы не говорите по-английски!
Франсуа и глазом не моргнул.
– Да, сэр, мне тоже так казалось. Наверное, это все из-за потрясения. Shock, как говорят у вас. Психологи – это люди, которые копаются в мозгах у психов, – установили, что сильное потрясение…