– Так, лейтенант?
– Бишоп, начинаем!
– Понял!
С глухим урчанием транспортер въехал в люк челнока.
– Все готовы?
– Поехали!
– Готовы? – еще раз переспросил Горман.
– Да!
Лейтенант медленно вдохнул воздух и сцепил пальцы.
Из микрофона донесся голос Ферроу:
– Начинаем процедуру запуска!
Гудение и особый механический шорох заполнили внутреннее пространство челнока.
– Шасси поднято. – Казалось, что говорит робот. В такие минуты Ферроу действительно ощущала себя машиной. Одна команда, другая…
– Ы-ы-ы-ы-ы – заныло шасси.
– Зажигание включено.
– Ш-шу-шу-шшшшшшшу – зашуршал механизм.
– Так, давайте сюда данные о станции…
– Все шлюзы загерметизированы.
– Все?
– Все, кроме одного выходного, загерметизированы.
– Так, готовность. Десять секунд. Девять, восемь…
Веселье сползло с лиц десантников. С этого момента начиналась работа.
Отсчитывающий секунды до старта и… кто знает, чего еще, голос Ферроу звучал неумолимо, как судьба.
– Семь, шесть…
«Вот и жизнь уходит так же…» – тоскливо думала Рипли.
– Пять…
– На скоростном лифте отправляемся прямо в ад! – экзальтированно заявил Хадсон. Он старался изобразить веселье, но страх сковывал мимические мышцы, и вместо улыбки на его лице возникла гримаса.
– Четыре, три…
«Как долго она считает, – недовольно сказал себе Хиггс. – Только нервы треплет… А, черт, нужно было выспаться как следует, а то эта канитель затянется надолго…»
– Два, один… Поехали!
На уши десантников обрушилась какофония скрипов, гудений, лязга, скрежета и шипения – открывался шлюз.
Полускрытое очками лицо Ферроу еще больше стало похожим на овечью морду.
– Переключаю пеленг показательного радиуса…
– Два-четыре, профиль виден, – ответили с корабля.
– Все ясно. Курс взят…
Челнок летел свободно, словно падал; это вызвало не слишком приятные ощущения, похожие на те, что человек испытывает при сильном страхе.
– Включи, пожалуйста, ускоритель, – посоветовал Бишоп, наиболее четко угадавший природу этих ощущений – большинство было склонно приписывать их, вопреки всему предыдущему опыту, нервам.
– Включаю, – Ферроу взялась за рукоятку. – Эй, все берегите головы: немного потрясет.
«Немного» – было сказано очень мягко. Только непродолжительность тряски избавила от необходимости убирать результаты охватившей всех тошноты.
«Это какой-то конец света!» – мысленно простонал Хадсон, чувствуя, что еще секунда – и кишки вылезут изо рта. Большинство других вообще на это время лишилось способности о чем-либо думать.
Наконец тряска осталась позади; челнок выровнялся, шум поутих, и спустя некоторое время десантники и прочие члены экипажа, к которым относились также Рипли и Берт, опять не знали, чем отвлечься от мрачных мыслей.