– Смотрите-ка!
Хиггс, тоже дулом винтовки, поднял валявшийся рядом уплощенный, будто выпотрошенный, скелет осьминогопаука.
«Пустая хитиновая оболочка, – отметил Бишоп. – Странно… а как тогда могут передвигаться двуногие формы – «ящеры»? Неужели у них действительно нет скелета?.. И все равно – жутко!»
«Сколько лет этому мальчишке?» – спросила себя Вера, продолжая отдирать клочья слизи. Слизь лопалась с негромким, но неприятным, как зубная боль, треском.
Неожиданно мертвая голова дернулась и открыла глаза. Это произошло так неожиданно, что Вера закричала.
Все разом обернулись к ней. Ей еще повезло, что у винтовки Хадсона не было магазина: на этот раз отбить дуло было некому.
– Что такое?
– Что случилось?!
Никаких чудовищ не было видно, и это озадачило всех еще сильней.
– Тут живой, живой! – нервно закричала Вера. Крик быстро привел ее в себя. Мгновенный испуг улетучился, снова уступая место тупой обреченности.
– Один из них живой…
– Тише! – Эйпон оттолкнул ее в сторону и, прищурившись, заглянул в открывшиеся глаза мальчика. – Не беспокойся. Мы пришли за вами.
Мальчик негромко застонал сквозь зубы. Его лицо исказила гримаса боли.
– Все будет хорошо, – произнес Эйпон традиционную для таких случаев фразу.
Мальчик посмотрел на него глазами, полными ужаса.
«Неужели эти люди не знают… – его мысли текли настолько же вяло, насколько сильно билось сердце – единственный орган, у которого еще хватало сил работать. – Их нужно предупредить…»
Он попробовал что-то произнести, но одеревеневший язык не подчинялся, скованный бессилием прочнее, чем до этого – застывшей слизью.
– Не волнуйся, все будет хорошо, – повторил Эйпон.
«Нет! Нет!!!» – На лице мальчика отразился протест.
Где бы найти эти необходимые капли силы для того, чтобы сказать самые нужные слова?
Только Рипли заметила замершую в его глазах просьбу уйти – и по ее позвоночнику тотчас пробежали мурашки. Она догадалась, что это могло означать.
«Нужно, это нужно сделать», – собрав в кулак остатки воли, приказал себе полумертвый подросток.
– Пожалуйста, – каждое слово уходило из него с крупинкой жизни, – убейте меня! Убейте!..
Его отчаянный крик был не громче шепота.
«Истерика. Такое часто бывает с много выстрадавшими людьми», – сделал заключение Эйпон.
Мальчик снова приоткрыл рот, но больше не смог выдавить ничего. Изнутри поднималась боль, которой он так страшился и которая означала скорый конец.
Слова, забравшие последние силы, оказались не теми!
Его не поняли.
Это был конец.
– Успокойся, мальчик, – продолжал утешать его Эйпон, не замечая ужаса в глазах подростка. – Все будет хорошо.