Стражник не обратил на меня никакого внимания. Точнее, на меня-то он обратил внимание, и не только он один, а ещё и мерзкого вида вампир, но мои выкрутасы ему по вкусу не пришлись. Он отварил дверь и грубо выволок меня наружу. Я что, девочка на побегушках что ли, что бы со мной так обращаться?! Я буду жаловаться в высшие инстанции! Об этом я и доложила эльфийскому стражу.
— Именно в эту инстанцию ты и идёшь.
Отлично. Во-первых, я не иду, а меня, так сказать, «идут». А во-вторых, меня «идут» жаловаться в высшие инстанции на эти же самые высшие инстанции.
— Да? — переспросила я у стражника, развившего бурную деятельность, пытаясь вытащить меня из камеры. — Тогда это не порядок! Почему я должна жаловаться на своих обидчиков тем, кто меня обидел?!
Стражник на мгновение задумался над столь серьёзным вопросом, после чего, решив, что думать всё же не его удел, вытащил-таки бедную меня из камеры.
Меня вели отсюда тем же самым способом, что и сюда. По лестнице. Я не люблю лестницы. Очень. А я уже говорила о расстоянии до поверхности? Когда эти бесконечные, высокие, скользкие ступеньки закончились, я решила, что с заново приобретённой физической подготовкой я могу, смело, повторно валить на турнир. Без меча.
Теперь мы шли по хорошо освещённому коридору. Как ни банально, но там, где проживали всякие короли, повелители и, конечно же, властелины, интерьерчик всегда оставался неизменным: картины на стенах, с которых с гордостью и преисполненного достоинства на меня взирали предшественники непутёвого властелина. Далее — мраморный пол, застеленный кроваво красным, расшитым золотом, ковром. Ну, в общем, вы поняли, что наш властелин — кстати, так и не полюбопытствовала ни у кого, как там его зовут — был истинный сторонник роскоши, достойной королей, что не по смыслу не должно было его касаться никаким боком. Да, особенно симпатичненько выглядела некая тряпица, украденная нашим рыжим ловеласом из женского гардероба и заботливо развешенная на его же портрет напротив его же покоев.
Стражник вежливо постучал. Тоже мне! Надо было пнуть эту дверь хорошенько, и, если она соизволила бы открытья, пнуть того, по чьей вине она совершила сей подлый поступок.
— Ну, кто ещё? — послышался недовольный глас властелина. Возникло такое ощущения, что он стоял под самой дверью. Я с трудом поборола стремление неожиданным пинком распахнуть эту дверь. — Я же просил, что бы меня никто не беспокоил!
Но, как я уже отмечала, стражник оказался не способен правильно проанализировать данную ситуацию, в результате чего…