Билл взглянул на жену.
— Сначала шрамы, потом заикание. Т-ты с-слышишь?
— Ты нарочно! — воскликнула она в испуге.
— Нет. Я думаю, просто нет способа убедить тебя в том, что я говорю правду. Это забавно, Одра. Мистика какая-то. Честное слово, даже не сознаешь, как это происходит. Но… ты слышишь, как будто произносишь про себя перед тем, как сказать вслух. И будто бы какая-то часть твоего сознания работает с постоянным опережением. Ты помнишь детские игры 50-х годов — в автогонщиков или пилотов, — когда произносимое передним секундой п-позже дублируется з-задним.
Он встал и принялся безостановочно кружить по комнате. Вид у Билла был усталый, и Одра с беспокойством подумала о том, как тяжело ему пришлось в последние тринадцать лет: трудиться в поте лица и сохранять при этом выдержку. Она поймала себя на недостойной мысли и попыталась прогнать ее, но это оказалось ей не под силу. А что если Биллу звонил Ральф Фостер, приглашавший заняться армрестлингом или сыграть в трик-трак? Или Фредди Файерстон, продюсер «Мансарды», хотел кое-что обсудить с ним за рюмкой виски? А может, это вообще звонок от докторши — неверной жены из соседнего переулка?
Куда только могут завести эти мысли!
Ведь если так, то дело «Майка Хэнлона — Дерри» представляется сущим бредом. Галлюцинацией на почве нервного расстройства.
…Но эти шрамы, как объяснить их происхождение? Он прав. Их не было.
…И они появились. Он прав.
— Скажи мне наконец, — нетерпеливо потребовала она, — кто убил Джорджа? Что вы с остальными делали? В чем клялись?
Он подошел к ней, наклонился, изображая старомодного влюбленного, просящего руки, и взял ее руки в свои.
— Я думаю, что могу сказать тебе, — проникновенно начал он. — Пожалуй, в этом есть необходимость. Большую часть мне не вспомнить даже теперь, но может быть, кое-что всплывет в процессе… У меня такое ощущение, что эти воспоминания… ждут своего часа. Они подобны облакам, наполненным влагой. Но только дождь из них принесет грязь. И выросшее под ним окажется чудовищем. Вполне возможно, что мне и другим придется с ним столкнуться.
— Другие знают?
— Майк сказал, что обзвонил всех. Он полагал, что все приедут… может быть, кроме Стэна. Он сказал, что Стэн странно отреагировал.
— Здесь все странно. И мне кажется, ты сгущаешь краски, Билл.
— Прости, дорогая. — Он поцеловал Одру. Промелькнуло ощущение, что ее целует посторонний. Она вдруг ощутила приступ ненависти к этому незнакомцу Майку Хэнлону. — Я должен многое тебе объяснить. Это лучше, чем ползать впотьмах. Думаю, остальные поступят так же. Но я должен ехать. Да и Стэн, пожалуй, приедет, каким бы странным он ни показался Хэнлону. И я просто не могу представить себе, что меня там не будет.