— Да будь ты хоть трижды мудр и сведущ в колдовстве,— воскликнул Конан, в гневе воздев свой иззубренный топор,— вся твоя волшба ничего не стоит перед силой моей руки и разящим металлом! Дуум узнал это! Перед смертью!— Взгляд его синих глаз не предвещал ничего хорошего. Будь перед ним хоть сам Сет — и это не остановило бы варвара, готового ринуться в бой.
Но змей, похоже, не собирался воевать с Конаном. Он примирительно поднял свою длинную, тонкую конечность, и киммериец заметил, что на его кисти всего три пальца.
— Ус-спокойся, Конан,— прошелестел нааг.— Я не желаю тебе зла. Вс-се это было давно. К чему вс-споминать прошлые обиды? Мы, нааги, теперь умирающая раса. Я признаю вашу победу над нами, люди. И не с-собираюсь воевать в одиночку против ваших множес-ств. А лично к тебе, о храбрый киммериец, я питаю лишь с-самые добрые чувсства. Ведь это ты пробудил меня от оков магического с-сна! Твоя ус-слуга воис-стину не имеет цены! Я щедро вознагражу тебя, Конан, клянусь Сетом! Ибо я знаю прямой путь к нес-сметным с-сокровищам грифов, лежащим в великих Рипейских горах с допотопных времен!
Часть вторая
СТЕПНЫЕ СКИТАЛЬЦЫ
Глава 1. Поцелуй волка
На самом отдаленном краю ойкумены высятся крутые угрюмые горы, именуемые Рипами. И где-то в этих серых неприступных вершинах, покрытых вечными льдами, берет исток река Джаих, зарождаясь у самого обиталища сурового бога Борея — Аквилона. Бурным, пенистым потоком несется Джаих по горным долинам и, наконец, на просторах обширного всхолмленного плато, по которому бродят стада диких зверей и кочуют неведомые хайборийцам народы, встречается он с полноводной Рангхой, и они несут свои воды вместе туда, где о дикие скалы бьется грозным зверем море Вилайет. К юго-востоку же от Джаиха тянутся необозримые просторы Гирканских степей...
... Старый седой волк Кокбуз, нора которого пряталась в камышах у восточного берега Джаиха, забрел далеко в степь в тот жаркий, пыльный день. Надо же! Ни сайгака, ни даже зайца! Ну, хоть суслик бы высунул неосторожную голову из норы!
Охотничья удача явно изменила в тот день седому степному ветерану, чья шкура была изодрана в сотнях схваток.
Изведала она и зубы других волков, и рога степных самцов антилоп, и камчу удалых гирканцев, и удары тяжелых копыт и небольших, но прытких лошадей. Кокбуз невольно ощерил свои желтые клыки-ятаганы — немало глоток они перегрызли на своем веку! О, далеко не каждому гирканскому наезднику, осмеливавшемуся поднять на него свою жгучую плетку, удавалось ускользнуть от мести страшных зубов Кокбуза. Не брезговал он и лошадями, хотя мясо их было жестким и вонючим. Их хозяева были куда вкуснее. Им, откормленным бараниной и кумысом, не приходилось скакать на четырех ногах многие стрелка по бескрайней степи.