— Китайцы не в счет, — говорил Клемм. — Ну, кто их станет считать, этих китайцев?
— И индийцев триста миллионов, — говорил Ибаррури.
— А они разве в счет? Индийцы тоже не в счет. Спор продолжался, и в конце концов Эль-Пасо говорил: «Гм!»
— Что? Что такое? — говорил Клемм. Сын Божий улыбался.
Но если Клемм не был пьян, он кричал:
— Отлично, Ибаррури! Великолепно! — И добавлял: — Если мы доживаем последние дни, тем больше у нас причин развлечься. Пойдемте, Ибаррури.
— Как же мы можем развлечься? — отвечал Ибаррури. — Никогда ничего не случается. А ничего — это не развлечение.
Они пили, а Ибаррури говорил, что все это ничто.
— Что тут такого? Пить — это ничто.
Они играли в карты, выигрывали, проигрывали, а Ибаррури говорил, что это ничто. На их столиках танцевали женщины, а Ибаррури говорил, что это ничто.
— Что тут такого? — повторял он. — Все это ничто.
Иногда немцы злились:
— Как так — ничто? Все на свете — ничто?
Но Эль-Пасо — Ибаррури жил с ними одной жизнью, и потому чаще офицеры смеялись.
— Dispense la molestia,[10] — говорил он им.
— Да что там, — кричали они, — оставайтесь с нами! Поужинайте с нами.
Он говорил по-немецки, а они выучили несколько фраз по-испански. «Tome usted asiento»,[11] — говорили они ему.
А Сын Божий улыбался.
В половине двенадцатого, сдав дежурство, Сын Божий на велосипеде поехал к дому толстой девушки. На пороге он столкнулся с Эн-2, Шипионе и Фоппой.
— Я поздно приехал, командир? — спросил Сын Божий. — Сейчас оставлю велосипед и догоню вас.
Но Эн-2 приказал ему ехать вперед на велосипеде — ведь у него был пропуск! — и предупреждать их, если покажутся патрули.
— Еду, — сказал Сын Божий.
Они шли при ярком лунном свете, и комендантский час висел над затемненным городом, как паук, его тонкие ножки сливались с лунными лучами. Они шли от дерева к дереву, прячась в их длинной тени, иногда останавливались под деревом и, засунув руки в карманы, сжимали рукояти револьверов, потому что все они были вооружены и готовы принять бой, если их остановит патруль. В паучьих лапах комендантского часа они шли от дерева к дереву, потом перешли улицу и, скрывшись в тени дома, встретили Сына Божия, который ехал на велосипеде назад.
— Что случилось? — спросил Эн-2.
— У Римских ворот люди, я слышал разговор.
— А куда идут?
— Никуда. Они стоят на углу.
— На каком?
— Там, где кафе. Ближе к Виджентинским воротам.
Эн-2 на секунду задумался. Им нужно было идти к воротам Витториа, достаточно было нырнуть в одну из боковых улиц, не доходя бульвара.
— Перейдем опять на ту сторону, — сказал он. — Как тебе показалось, много их было?