– Я рада, что ты нашел меня на берегу Тахо. – Она посмотрела на свою тарелку. – Я тоже искала тебя. – Наклонилась и поцеловала меня в щеку. Я растаял, как льдинка на жарком солнце.
Мы прогуливались мимо бильярдных и «центовок».[8]
– Трудно найти более романтичное место, чем темная аллея, – изрек я, взял Энни за руку и увлек в проулок между двумя домами. Мы слились в долгом поцелуе. Я крепко прижимал ее к себе. – Ты не можешь садиться за руль, – сказал я, когда мы оторвались друг от друга, чтобы отдышаться.
Энни достала мобильник, извинилась, отошла, набрала номер. Когда вернулась, мы вновь принялись целоваться, а потом послышался автомобильный гудок. У въезда в проулок стоял черный «БМВ».
– Моя карета.
Она держала меня за руку, когда открывала дверцу, потом нырнула в темный салон, и автомобиль тронулся с места.
Еще не полностью оправившись после взрыва, я поехал домой. Жил я в квартире на Потреро-Хилл, ранее промышленном, а теперь скорее жилом районе. В Сан-Франциско в годы интернетовского бума приезжало все больше молодежи, жилья на всех не хватало, вот в Потреро и началось интенсивное строительство.
Напротив моего дома находился «Митлесс рейс», магазин натуральных продуктов, ассортимент которого составляли самые разные гомеопатические средства и заменители мяса на основе тофу. Рядом располагалась прачечная самообслуживания, хозяин которой предлагал различные компьютерные услуги. В борьбе Сан-Франциско за возвращение былого величия органические продукты и файлы, «прицепленные» к электронным письмам, играли не последнюю роль.
Но больше всего из окрестных заведений мне нравился бар «Паст тайм» в трех кварталах от моего дома, открытый до четырех утра. Бар ничего особенного собой не представлял, зато клиентура впечатление производила, особенно Деннис Яблочко Лири и его жена Саманта.
Существовали все предпосылки, чтобы верить (некоторые говорили об этом вслух), что Лири пересекли черту, за которой люди признаются невменяемыми. Я предпочитал видеть в них колоритных личностей. По крайней мере их отличали феноменальная память и глубокие знания бейсбольной статистики. К примеру, они могли назвать СПО[9] любого игрока, который провел больше двух сезонов в «Сан-францисских гигантах».[10]
Математика являлась сильной стороной Яблочка. Он без труда производил самые различные действия с числами и запоминал результаты. Все остальное относилось к слабым местам. Он не мог долго удерживаться на работе и соблюдать элементарные правила личной гигиены. С меткостью у него тоже были проблемы. Однажды во время игры в дартс он попал дротиком в официантку, которая стояла в стороне от мишени. За это его и прозвали Яблочком.