Редактор глянул на него в немом изумлении.
— Тебе баблос, что ли, не нужен? — спросил он наконец.
Аспирин смотрел на него сквозь завесу густого, стекольчатого, безнадежного опьянения. Он пил водку третий час подряд, но забытья не было — только тяжесть и муть, как в плохом сне.
— Я думал, вообще-то, что ты напишешь, — сказал редактор. — По пять тысяч знаков каждое письмо, ну, от блондинки можно восемь…
— Напишу, — сказал Аспирин. — Уговорил.
Редактор отошел, все еще поглядывая на Аспирина вопросительно. Это был не первый за сегодня вопросительный взгляд; Аспирин явно выбивался из колеи, не выходил на танцпол, не развлекал девочек, не тусовался — сидел в углу и хлестал водку, уж лучше вообще было не приходить…
Он встал, собираясь уйти, когда в полутемный, увитый лианами зал вошла Дашка, его актуальная подруга, на двадцатисантиметровых острых каблуках.
Она пришла с другой тусовки и была уже очень веселая. От нее пахло сладким и запретным. Утащив Аспирина в курилку, она повисла у него на шее и без предисловий цапнула в губы. Минут десять они мусолили друг друга, все больше и больше заводясь и распаляясь, потом Дашка пробормотала, не переставая целоваться:
— Все козлы. Поехали к тебе.
Они вышли из клуба и поймали такси. Аспирину полегчало: впервые за долгие часы он знал, чего хочет. На заднем сиденье машины было мягко, но тесно, золотой и острый Дашкин каблук поцарапал ухо водителю, тот обиделся, но Аспирин пообещал доплатить «за вредность».
Уже поднимаясь к лифту, он вдруг застыл с открытым ртом.
— Добрый вечер, Алешенька, — сказала консьержка тетя Света.
Аспирин дернул кадыком.
— Ты чего? — спросила Дашка.
Он втащил ее в лифт.
— У меня там дочка, — сказал, задыхаясь от нервного смеха.
— Чего?!
— У меня в хате дочка сидит, Алена из Первомайска… Ой, не могу…
— Обкурился? — предположила Дашка.
— Да нет, натуральная дочка… То есть, конечно, я ее в первый раз вижу…
— Не придуривайся, — Дашка нахмурилась. — А чего это у тебя ковер в коридоре?
Ковер так и стоял, свернутый в рулон, у двери, как в почетном карауле.
— Его кровищей вчера замарали, — Аспирин продолжал хохотать. — Тут такое было… Весь ковер в крови…
Дашка выпустила его руку. Заглянула в лицо:
— Аспирин… Крыша поехала?
Аспирин нажал на кнопку звонка — впервые, наверное, за все десять лет, что квартира принадлежала ему. Спустя минуту непрерывного трезвона изнутри послышался испуганный детский голос:
— Кто там?
— Открывай, дочура, папа пришел, маму привел, — Аспирин смеялся с повизгиваньем. — Давай, открывай…
Повернулся ключ в двери. Алена отступила вглубь прихожей — она была с ног до головы завернута в одеяло.