Алена закашлялась снова. Приоткрыла мутные глаза:
— «Жалеть»? Ты много о себе возомнил, Аспирин.
— Ну конечно, — у него уже не было сил на раздражение. — Ты у меня в доме, жрешь, спишь, травишь медведем, но я недостоин твоего внимания… Я — твое орудие… Чего ты трясешься?
Он подошел ближе, косясь на Мишутку. Тот лежал поверх пледа, раскинув мягкие лапы. Смотрел мимо Аспирина.
— Я никогда не расскажу ему об этой ночи, — сказала девочка. — Я все расскажу… кроме этого. Я встану на перекрестке. Сыграю песню. Брат услышит и отзовется. Тогда я пойду и найду его… даже если он мертвый… я сделаю его снова живым. И мы уйдем вместе. Нам откроют ворота. Я вижу, как они открываются, и там — солнце… А смерти нет. Много дней мы будем жить, и жизнь будет всюду. У них глаза светятся как звезды, они смеются… летают. И нет страха, хотя они знают, что такое страх. И нет боли, хотя они знают, что такое боль. Но я никогда не скажу ему об этой ночи. Никогда…
Она лежала, смотрела сквозь Аспирина, прижимала медведя к груди, и бредила. Преодолевая кашель, говорила и говорила, временами срываясь на непонятный Аспирину язык.
Легонько постучали в незапертую дверь.
— Тихо, — велел Аспирин. — Тихо… Она догадается!
Дверь скрипнула, открываясь.
— Это я, — сказала соседка. — Я принесла «Доктор Мом», грудной сбор — травы… Вы приготовили «Фервекс»?
— Вы врач? — спросил ее Аспирин.
— Нет, я инженер, — она отвела челку со лба, виднее стали две вертикальные морщинки. — А вы ди-джей, я знаю. Я иногда вас слушаю. Знаете, в маршрутке или в такси, у них же постоянно играет радио…
— Я сейчас, — сказал Аспирин. — Сейчас.
— Это ваша дочь? — вполголоса спросила соседка, когда под ее руководством он готовил на кухне лекарство.
Аспирин вздохнул:
— Честно говоря… Она приехала неожиданно. Из Первомайска. От матери. Говорит, что дочка. А я ее никогда раньше не видел, даже не думал…
— Мелодрама, — сказала соседка. — Так бывает?
— Не знаю, — признался Аспирин. — Со мной — наверное, бывает… Вы видели, что стало с моей машиной?
— Да, — соседка помолчала. — Очень странно. Как будто у вас в багажнике граната взорвалась.
— Вы никогда не видели гранат, — Аспирин помешивал ложечкой теплое, с запахом лимона питье. — От них совсем другие… повреждения.
— Так что же с ней случилось? С машиной?
Теперь помолчал Аспирин.
— Авария, — сказал он наконец. — Знаете… в широком смысле авария. Дырка во Вселенной. В мироздании. В узком смысле — в моем собственном…
— Вы плохо выглядите, — сказала она и вдруг положила ладонь ему на лоб. Прохладное прикосновение, умиротворяющее, спокойное; Аспирину захотелось, чтобы она подольше не убирала руку.