Правда, в последний момент подумала, что без Мишутки ей будет одиноко.
* * *
— Кто тебе опять разукрасил морду? — спросил Вискас.
— Мышка бежала, — Аспирин поправил темные очки, — хвостиком махнула…
Вискас не улыбнулся.
Слушая, как бьется ритм, глядя, как прыгают тени в пятнах фиолетового, синего, ярко-желтого света, Аспирин вдруг почувствовал себя заклинателем змей.
Они в его власти сейчас. Он поддаст драйва, разгонит им пульс, пусть каждый ощутит себя победителем всемирной гонки: тысячи сперматозоидов погибли по дороге, а один-единственный добрался и выжил — лидер! Избранный! Я! А когда они устанут, Аспирин подпустит эротики: изнемогая в объятиях друг друга, они размякнут и потекут, и захотят продолжить гонку за удовольствием, и тогда он снова поддаст им драйва, и настанет — в кои-то веки — всеобщее счастье.
Они никогда не получат «Оскара», не встанут после восхождения на вершине Эльбруса, они, скорее всего, даже не прыгнут ни разу с парашютом. Но чувства, испытываемые ими по воле Аспирина, немногим уступают экстазу дебютанта под шквалом аплодисментов. Он творит им — конструирует, прямо сейчас — не просто развлечение, не просто вечер, но другую, яркую жизнь.
Он шаман большого племени — это почетная должность. Ночные пляски сакральны. И он творец, черт побери, потому что мир несовершенен!
Его охватил кураж — не привычный, профессиональный, как перед выходом на сцену. Нет: подобное чувство испытывали, наверное, гладиаторы, когда поднималась дверь клетки и первый лев выбирался, щурясь, на белый песок арены.
Пот высыхал на висках, стягивая кожу. Пульсировал кровоподтек, замазанный гримом. На танцполе визжали и обнимались.
Из темного угла на Аспирина смотрел внимательный, как кобра, Вискас.
* * *
На другой день, часов в двенадцать, когда Аспирин валялся в кровати, а Алена пилила скрипку, зазвонил телефон.
— Привет, — сказал Вискас. — Можно к тебе зайти?
— Да я тут, — Аспирину не нравился такой поворот событий. — Без фрака, в общем. Сплю.
— А дочка твоя?
— Занимается… А при чем тут дочка?
— Леха, — сказал Вискас. — Давай где-то пересечемся. Где ты гуляешь сегодня вечером?
— Я сегодня не гуляю. Морда набитая не позволяет.
— Тогда я зайду.
— Извини, — сказал Аспирин. — Я в самом деле… сегодня в негостеприимном состоянии.
— Что, совсем? — в голосе Вискаса обнаружились неприятные жесткие нотки.
— А, — смутился Аспирин, — а что?
* * *
— Леша, я с тобой, можно сказать, по-дружески советуюсь… Сперва эти бомбилы, которых у тебя в квартире нашинковали. Которые потом попали в дурку. Теперь… у тебя все стекла в машине целы?