Может, это Ирина? Или консьержка тетя Света? Или почтальон?
Почему не улетел сегодня, ведь мог же, мог! Была в мышеловке щелка — не выскользнул, замешкался, протормозил!
Алена играла. В дверь позвонили снова — длинно и требовательно.
Аспирин поднялся. Вышел в прихожую. Посмотрел в дверной глазок.
Прямо перед ним, почти закрывая прихожую, зависло чье-то развернутое удостоверение.
— Держи медведя! — сдавленно прошептал Аспирин. — Держи… Скажи ему — фу! Нельзя!
Скрипка в гостиной умолкла.
* * *
Вошло человек десять — в бронежилетах и черных масках, как будто Аспирин был не ди-джеем, а по крайней мере беглым олигархом. Никаких понятых не нашлось и в помине — видимо, со времен фильма «Следствие ведут знатоки», любимого Аспирином в раннем детстве, процедура задержания бандитов несколько изменилась.
— Гримальский? Вы задержаны.
— На каком основании?
— Вам объяснят.
На запястьях защелкнулись наручники.
В квартире запахло чужим потом и куревом. Люди с автоматами рассыпались, заполоняя все, будто собираясь занять здесь круговую оборону. Обладатель корочек, единственный в этой компании, кто не прятал лицо под маской, остановился над раскрытым чемоданом:
— Далеко собрались, Алексей Игоревич?
Захлопнулась дверь. Аспирин не мог понять, сколько минут прошло с начала «операции»: три? Тридцать?
— Алена! — позвал он хрипло. — Держи…
Мишутка сидел на диване, глядел на пришедших пластмассовыми гляделками и не делал попыток к сопротивлению. Ни малейших. Смирная пушистая игрушка.
Рядом с Мишуткой сидела, склонив перевязанную голову, Алена. Не обращала ни малейшего внимания на творившийся вокруг кошмар. Аспирин не сразу понял, чем она занята: Алена меняла на скрипке струны.
Она решила волшебной песней увести черных мордоворотов в страну добра и любви? Прямо сейчас?
— Алена, позвони Ирине… Потом… Пусть она… — голос у него срывался.
Алена и виду не подала, что слышит его. Ей никак не удавалось протолкнуть струну в дырочку на колке.
— Идемте, Гримальский. Надевайте куртку.
— Подождите! Здесь больной ребенок, я должен…
Его ткнули в живот костяшками пальцев — несильно. Аспирин обмер от боли и согнулся пополам; его потащили в двери, он видел плитки пола собственной прихожей — домашние, знакомые плитки, часть нормальной жизни, которая была так бездарно просажена, и, возможно, потеряна навсегда.
— Вы не имеете права! — просипел он на остатках дыхания.
Алена настраивала скрипку. Аспирину был знаком этот звук — он много раз слышал его еще в детстве. Когда родители водили его на «Лебединое», и перед началом балета в оркестровой яме…