— Теперь родители кормят детей до старости, — убежденно сказала дальняя родственница, подарившая молодым деньги и откормленную гусыню, — так что выкидывать их не годится. Вот у моей сестры...
И она стала рассказывать, что у ее сестры есть дочери, которые повыходили замуж... Гости, не слушая, кивали: у них тоже были братья и сестры, были и племянницы, так что все это они знали...
Паша Ивановна помогала кухарить, грустно поглядывала на дочь, не раз украдкой всплакнула, но пела вместе со всеми и даже что-то там выпила.
Самым спокойным на свадьбе оказался Федор, он смотрел на гостей с некоторым удивлением и, казалось, не совсем понимал, зачем столько людей собралось в одном дворе. Часто он взглядывал на Лиду и вроде бы хотел сказать: «Не надоело им дурачиться?» Но молчал, а когда к нему кто обращался, даже изображал на лице улыбку, вспоминая свой разговор с Платоном Спиридоновичем. Федор назвал свадьбу пьянкой с чужими людьми.
— Надо тихо-мирно, — убеждал он своего будущего тестя. — Оно и дешевле выйдет.
— Это так! — соглашался Платон Спиридонович и тут же добавлял: — Но опять же каким метром мерить. Лида у нас старшая, и свадьбу надо отгулять добрую, для людей, а то они скажут...
Платон Спиридонович хотел было определить одним словом, как скажут люди, но промолчал.
— Да что вам люди! — сердился Федор. — Что они хорошего сделали?.. Что?..
— Много, — ответил Платон Спиридонович, — всего и не упомнишь.
— Но всех ведь не пригласишь, — хватался Федор за последний аргумент. — Их — тысячи...
— Всех? — задумывался Платон Спиридонович и чесал за ухом, где у него обычно торчал карандаш. — Всех, пожалуй что, не пригласишь, места во дворе не хватит. — И добавлял с чувством: — А было бы хорошо! Эх, хорошо!
И он снова говорил Федору, как они купят в столовой бочку пива; Паша Ивановна позаботится о закуске, а картошка своя, так что оно недорого и обойдется. И говорил он так, словно бы видел и слышал свадьбу, улыбался, представляя, наверное, как погуляют люди и останутся довольны.
— Людям — веселье, нам — забота, а в целом — событие! — сказал он и крякнул: — Вот так!
Как сучок стесал.
Федор не понял, отчего это Платон Спиридонович беспокоится о чужих людях, спорить не посмел, но свадьбу едва не испортил. Когда встали из-за стола поплясать и поразмяться, Федору показалось, что один из гостей как-то не так поглядел на невесту, и он хватил того по скуле. Вокруг зашумели, женщины вскрикнули, и обиженного заслонили от жениха. Неизвестно, как уж там гость поглядел на Лиду, да и глядел ли вообще, поскольку не пропустил ни одной поднесенной чарки, но видевшие все это люди решили: «С гонором жених!» Дружки обиженного только сплюнули, взглянули на солнце и, посчитав, видно, что рановато, бить жениха не стали.