– Если бы вы слушали меня этим утром, то услышали бы, что я говорил о той негритянке, Эсфири, и о ее бегстве на свободу. О детях, которых она была вынуждена оставить, и о тех ужасах, которые испытывают теперь эти несчастные невинные создания от своих хозяев.
– Я слышала, как вы говорили об Эсфири.
В настоящий момент эта негритянка как раз сидела в библиотеке уэнтвортовского дома. И именно из-за ее присутствия Фелисити лишь с большим трудом удалось убедить Иебедию присоединиться к ней в гостиной.
– В таком случае, как же вы можете кривляться и флиртовать, имея прямо у себя под носом столь явные свидетельства такой невиданной жестокости? – Иебедия смолк и провел костлявыми пальцами по скуластому лицу. – Простите мою резкость, мисс Уэнтворт, но женщина, на которой я когда-либо женюсь, должна будет обладать более серьезными качествами, чем только хорошенькое личико и сундук с золотом. Она должна быть предана делу, как предан ему я. И мы будем трудиться с ней бок о бок, чтобы искоренить зло рабства на всей земле.
– Но я могла бы стать такой женщиной.
Фелисити было противно слышать нотки мольбы в своем голосе – ведь Уэнтворты никогда никому не спускают.
Иебедия посмотрел на нее сверху вниз, и на какое-то краткое мгновение девушка подумала, что он, быть может, еще согласится с ней… поймет свою ошибку… Однако молодой человек покачал головой, повернулся и вышел, сопровождаемый удивленным взглядом Фелисити.
– Я так не думаю, – были его последние слова.
Фелисити смотрела, как он уходит, и глаза ее от разочарования стали еще больше. Она надеялась, что Иебедия остановится, кинется к ней и будет просить прощения за временное помутнение своего рассудка. И лишь когда он окончательно скрылся за широкой лестницей, Фелисити вдруг начала понимать, что, скорее всего, этого не произойдет уже никогда.
– Что ж, я… – Фелисити обмахнула веером неожиданно разгоревшиеся щеки и вернулась обратно на диван, почти упав на него. Она, Фелисити Уэнтворт, была отвергнута!
Отвергнута!
Умерла такая идея! Дело было даже не в том, что все вокруг любили ее, но отказы отца всегда были столь утонченными, что теперь, закрыв глаза, Фелисити старалась не думать о той реакции, каковой Фредерик Уэнтворт обычно сопровождал выходки своего, теперь уже единственного ребенка.
А ведь ее брак с Иебедией Уэбстером должен был изменить эту ситуацию. Он должен был заставить отца увидеть… Заставить увидеть их всех…
Кусая губы, Фелисити попыталась унять неудержимо рвущиеся слезы. Такое трудно было предвидеть. А ведь в этот самый момент отец должен был бы обнимать ее и поздравлять Иебедию, провозглашая их самой совершенной парой.