– Сволочи!.. Ребенок вам спать не дает! А ты подумал, скотина, что ребенку есть надо, а у меня из-за вас, гадов, все молоко пропало?! Ему молока нужно, молока!
– Да что за жизнь такая блядская… – застонал Херувим, вставая с дивана и натягивая хрустящие в темноте сапоги. – Ни пожрать самому, ни поспать, один лишь визг в ушах стоит!.. То эта орет, как потерпевшая, то щенок!..
– Ты куда? – хрипло отозвался с кровати Мямля, спать которому не мешало ничего.
– На фуякину гору! – рявкнул Херувим и, пренебрегая принципами маскировки, хлопнул входной дверью так, что с потолка осыпалась штукатурка.
Через полчаса он вернулся, с трудом втащив в дверь огромный баул. Света с мешками под глазами от бессонных ночей вышла встречать его с Ленькой на руках, следом появился Мямля, удерживая в опущенной руке «ППС» и тараща на мешок у порога глаза.
– Этого хватит? – уже спокойно поинтересовался Херувим, пнув мешок, отчего тот глухо звякнул.
Света на вопрос не отреагировала, молча ушла на кухню, зато Мямля размотал на мешке тесемки и одну за другой стал вынимать оттуда бутылочки с натянутыми на них сосками.
– Во, мля… Это что такое, Хер?
– Я спросил: этого хватит? – повторил Херувим, заглядывая на кухню.
– Да, идиот, хватит, – отозвалась Светлана, – на один день.
– На один день? – завопил, рискуя разбудить только что уснувшего ребенка. – Да здесь две сотни бутылок с пойлом!
– Это было заготовлено детям на один день! На следующий день ребенку нужно свежее! Ты где взял это?
– Не знаю, что за контора, но на ней было написано «Детская молочная кухня». Подломил, зашел, там пузыри с молоком. А сейчас заткнитесь все, чтобы я не слышал. Я буду спать до обеда.
Спал он до шести утра, потому что в тот момент было четыре часа, а Ленька проснулся через два.
Однако мало-помалу к такой жизни привыкли все, и даже грудной ребенок. Единственное, что произошло за оставшиеся дни и что напрягло нервы всех присутствующих, – это внезапная болезнь Светланы. Она свалилась с ног и оказалась без сил за считаные часы. Копившаяся в ней отрицательная энергия, пропажа молока, беспокойство ребенка и постоянное напряжение от необходимости находиться в запертом помещении с этими страшными людьми сделали свое дело.
Горячка, свалившаяся на молодую женщину, протекала столь же стремительно, сколь быстро началась. В итоге она завершилась полным выздоровлением. Но в первые и единственные сутки своего недуга Света решила, что это – конец.
У нее закружилась голова, кровь прихлынула к лицу, и она едва не упала, опершись свободной от ребенка рукою на край кухонного стола. Пестрые обои с изображением причудливых цветов поплыли у нее перед глазами, и она усилием воли заставила себя не упасть…