– Не серди меня! Я сам знаю, что делать…
Утром велел ехать скорее. Над полянами нависал легкий туман, карету качало, вровень с нею мчались степные витязи – казаки славного Черноморского войска. Потемкин, безвольно отдаваясь тряске, часто спрашивал: нельзя ли погонять лошадей? Николаев, далекий и призрачный, казался ему пристанью спасения. Наконец он изнемог и сказал:
– Стой, кони! Будет нам ехать… уже наездились. Хочу на траву. Вынесите меня. Положите на землю.
На земле стало ему хорошо. Браницкая держала его голову на своих коленях. Потемкин смотрел на большие облака, бегущие над ним – в незнаемое… Неужели смерть? И не будет ни рос, ни туманов. Не скакать в полях кавалерии, не слышать ему ржанья гусарских лошадей, разом остановятся все часы в мире, а корабли, поникнув парусами, уплывут в черный лед небытия… Камердинер стал подносить к нему икону, но графиня Браницкая, плача, отталкивала ее от лица Потемкина:
– Уйди, уйди… не надо! Не надо… уйди.
– Что вы? Разве не видите – он же отходит…
Раздались рыдания – это заплакал адмирал де Рибас.
Попов заломил над собой руки – с возгласом:
– Боже, что же теперь с нами будет?
Потемкин обвел людей взором, шевельнул рукою:
– Простите меня, люди… за все простите!
Он умер. И глаза ему закрыли медными пятаками.
– Едем обратно – в Яссы, – распорядился Попов.
На том месте, где Потемкин скончался, атаман Головатый воткнул в землю пику, оставив казачий пикет:
– Подежурьте, братцы, чтоб не забылось место сие…
Лошади развернули экипаж с покойным, увезли его назад – в Яссы. Попов перерывал в Яссах все сундуки.
– Чего ищешь, генерал? – спросила Браницкая.
– Венец лавровый… с бриллиантами! Тот, что государыня ему подарила. Да разве найдешь? Сейчас все растащат…
Графиня Браницкая вызвала ювелира ставки:
– Мне желательно иметь перстень с алмазами, и чтобы на нем было вырезано памятное: «К.П.Т. 5 окт. 1791 г.».
– Это нетрудно, – заверил ее ювелир.
* * *
Чуть выше затылка в черепе Потемкина хирург Массо выдолбил треугольное отверстие, через которое извлекли его большой мозг, заполнив пустоту ароматическими травами…
– Не выбрасывайте сердце, – распорядился Попов. – Его отвезем в село Чижово, на Смоленщину, и захороним возле той баньки, в которой князь и явился на свет божий… Я верю, – добавил Попов, – что Потемкин жил в своем времени: ни раньше ни позже на Руси не могло бы возникнуть такого человека… Будем считать так: он был счастливый! Но будем ли мы счастливы без него?