5. Своеобразен также у них обряд богослужения. До восхода солнца они
воздерживаются от всякой обыкновенной речи; они обращаются тогда к солнцу с
известными древними по происхождению молитвами‚ как будто испрашивают его
восхождения{18}. После этого они отпускаются
своими старейшинами‚ каждый к своим занятиям. Проработав напряженно{19} до пятого часа‚ они опять собираются в
определенном месте‚ опоясываются холщовым платком и умывают себе тело холодной
водой. По окончании очищения они отправляются в свое собственное жилище‚ куда
лица‚ не принадлежащие к секте‚ не допускаются‚и‚ очищенные‚ словно в
святилище‚ вступают в столовую. Здесь они в строжайшей тишине усаживаются
вокруг стола‚ после чего пекарь раздает всем по порядку хлеб‚ а повар ставит
каждому посуду с одним-единственным блюдом. Священник открывает трапезу
молитвой‚ до которой никто не должен дотронуться к пище; после трапезы он опять
читает молитву. Как до‚ так и после еды они славят Бога как дарителя пищи.
Сложив с себя затем свои одеяния‚ как священные‚ они снова отправляются на
работу‚ где остаются до сумерек. Тогда они опять возвращаются и едят тем же
порядком. Если случайно являются чужие‚ то они участвуют в трапезе{20}. Крик и шум никогда не оскверняют места
собрания: каждый предоставляет другому говорить по очереди. Тишина‚ царящая
внутри дома‚ производит на наблюдающего извне впечатление страшной тайны; но
причина этой тишины кроется‚ собственно‚ в их всегдашней воздержанности‚ так
как они едят и пьют только до утоления голода или жажды.
6. Все действия совершаются ими не иначе как по указаниям лиц‚ стоящих во
главе их; только в двух случаях они пользуются полной свободой: в оказании
помощи и в делах милосердия. Каждому предоставляется помогать людям‚
заслуживающим помощи‚ во всех их нуждах и раздавать хлеб неимущим. Но
родственникам ничто не может быть подарено без разрешения предстоятелей. Гнев
они проявляют только там‚ где справедливость этого требует‚ сдерживая‚ однако‚
всякие порывы его. Они сохраняют верность и стараются распространять мир.
Всякое произнесенное ими слово имеет больше веса‚ чем клятва‚ которая ими вовсе
не употребляется‚ так как само произнесение ее они порицают больше‚ чем ее
нарушение. Они считают потерянным человеком того‚ которому верят только тогда‚
когда он [153] призывает имя Бога. Преимущественно они
посвящают себя изучению древней письменности‚ изучая главным образом то‚ что
целебно для тела и души; по тем же источникам они знакомятся с кореньями‚
годными для исцеления недугов‚ и изучают свойства минералов.