Огонь полыхал не только в храме – Тит приказал поджечь и захваченные жилые
районы города. Пожар сопровождался массовой резней населения. Последним оплотом
отчаянно сопротивлявшихся изможденных повстанцев оставались укрепления Верхнего
[24] города. Потратив большие усилия на разрушение
сохранявшихся еще укреплений Иерусалима, ворвавшиеся через пробитые таранами
бреши римские воины убивали всех, кто им попадался. Победители буквально
сровняли Иерусалим с землей.
Иосиф Флавий был свидетелем расправы римлян с его соотечественниками.
Покидая разрушенный город, он видел вдоль дороги множество крестов с умиравшими
на них в муках повстанцами, среди которых узнал и своих знакомых. Тысячи людей
были проданы в рабство и сосланы в рудники. Несколько сот пленников было
отправлено в Рим для участия в триумфе.
Рим пышно отпраздновал победу Веспасиана и Тита. Но в Иудее еще горели очаги
сопротивления. Города-крепости Иродион, Махерон и Масада продолжали оставаться
у восставших, и для их захвата был отправлен императорский легат Луцилий Басс.
Если Иродион был взят им без особых забот, то Махерон оказался для римского
полководца крепким орешком. Расположенная на скалистом холме, окруженная со
всех сторон пропастями крепость выглядела совершенно неприступной. Махерон был
сдан его защитниками только после того, как Луцилий Басс гарантировал им
сохранить жизнь.
Последним оплотом повстанцев была труднодоступная горная крепость Масада,
единственный путь к которой шел по узкой тропе, а по обеим ее сторонам лежали
глубокие пропасти. Оборону Масады держали сикарии во главе с Элеазаром, сыном
Иаира. Римлянам все же удалось добраться до стен крепости и пробить брешь в ее
стене. Предпринятый утром штурм, к их изумлению, не встретил никакого
сопротивления. Видя безысходность своего положения, защитники Масады по призыву
Элеазара совершили массовое самоубийство. Ворвавшиеся воины Флавия Сильвы (он
сменил умершего Луцилия Басса) увидели сотни мертвых тел. Так завершилось
семилетнее покорение восставшей Палестины.
В своем сочинении Иосиф Флавий постоянно выдвигает себя на первый план,
стараясь предстать перед читателем мудрым советчиком римлян. Часто он связывает
красочное описание происходящего с каким-нибудь эпизодом из собственной
жизни.
Характерная черта изложения хода войны – постоянное ее оправдание и
восхваление римских полководцев Веспасиана и Тита. Так, Тит, творивший кровавые
злодеяния в Палестине, в изображении Иосифа Флавия предстает благородным,
мягким по характеру человеком, выступающим нередко в защиту пленных и
уступающим только под настойчивыми уговорами двоих подчиненных. Показателен в
этом отношении тенденциозный рассказ об уничтожении Иерусалимского храма.
Благородство Тита придворный историк усматривает и в эпизоде, в котором
военачальник возмущается тем, что его солдаты распарывали животы многим
беглецам из Иерусалима в поисках проглоченного золота. Благородный порыв Тита
наказать своих солдат, по уверению Иосифа, был остановлен лишь тем
обстоятельством, что их оказалось слишком много.