Иудейская война (Флавий) - страница 286
3. Раз отнята была возможность бегства из города, то и всякий путь спасения был отрезан иудеям. А голод между тем, становясь с каждым днем все более сильным, похищал у народа целые дома и семейства. Крыши были покрыты изможденными женщинами и детьми, а улицы – мертвыми стариками. Мальчики и юноши, болезненно раздутые, блуждали, как призраки, на площадях города и падали на землю там, где их застигала голодная смерть. Хоронить близких мертвецов ослабленные не имели больше сил, а более крепкие робели перед множеством трупов и неизвестностью, висевшей над их собственной будущностью. Многие умирали на трупах в ту минуту, когда они хотели их хоронить, многие еще сами доплетались до могил прежде, чем их настигала неумолимая смерть. Никто не плакал, никто не стенал над этим бедствием: голод умертвил всякую чувствительность. С высохшими глазами и широко раскрытыми ртами смотрели медленно угасавшие на тех, которые до них обретали покой. Глубокая тишина, как страшная могильная ночь, надвинулась на город. Но ужаснее всего этого были все-таки разбойники. Точно могильщики они вламывались в дома, грабили мертвецов, срывали с них покрывала и со смехом удалялись или же пробовали на трупах острые наконечники своих кинжалов; нередко они, для испытания своего оружия, пронзали таких, которые боролись еще со смертью; другим же, которые, напротив, умоляли, чтобы их убивали, они со спесивой насмешливостью предоставляли умирать голодной смертью. Умиравшие при своем последнем издыхании устремляли свои остывшие глаза к храму, где они оставляли мятежников в живых. Последние одно время погребали умерших на средства общественной казны, так как запах трупов был для них невыносим, но после, когда число мертвецов все увеличивалось, их прямо швыряли со стен в пропасть. [369]
4. Однажды, когда Тит на одном из своих обходов увидел эти пропасти, наполненные мертвецами, и массу гноя, вытекавшего из разложившихся трупов, он со вздохом поднял свои руки и призвал Бога в свидетели, что не он виновен во всем этом. Таково было положение города. Зато римляне были теперь бодры и веселы: мятежники больше не тревожили их вылазками, так как они были охвачены унынием и голодом, хлеба и других съестных припасов римляне получали в избытке из Сирии и соседних провинций. Многие солдаты становились против стены, показывали обильные запасы продуктов, чем еще сильнее разжигали голод врагов. Видя, однако, что никакие испытания не могут вынудить у мятежников никаких уступок. Тит из жалости к остаткам населения, из желания спасти от гибели по крайней мере тех, которые еще уцелели, начал опять строить валы, несмотря на то, что доставка строевого материала была чрезвычайно затруднительна. Все деревья вокруг города были вырублены еще раньше для прежних строений, так что солдатам теперь приходилось доставать лес из-за девяноста стадий. Тем не менее римляне против одной только Антонии возвели четыре вала и даже значительно больших, чем были прежние. Цезарь обошел все легионы и сам подгонял рабочих, чтобы показать разбойникам, что они у него в руках. Они же, единственные, не знавшие ни сожаления, ни раскаяния, продолжали свои жестокости. Души свои они как будто отделили от своих тел