и
Симон, сын Иосифа, из войска Симона; из идумеев – Иаков и Симон, первый сын
Сосы, второй – Кафлы; из людей Иоанна – Гифтей и Алексас, а из зелотов Симон,
сын Иаира.
7. Между тем остальная часть римского войска после семидневной работы
разрушила фундамент Антонии{8} и устраивала
широкую дорогу до самого храма. Приблизившись, таким образом, к первой стадии,
легионы начали строить валы: один против северо-западного угла внутреннего
храма, второй – вблизи северной паперти, между двумя воротами, а из остальных
двух – один у западной галереи наружного храма и другой – у северной галереи
снаружи. Сооружение этих укреплений стоило, однако, многих усилий и трудов –
лесной материал нужно было доставлять за сто стадий, кроме того, римляне часто
терпели от неприятельских засад, ибо громадное превосходство делало их
беспечными, между тем как иудеи из отчаяния делались все смелее и отважнее.
Некоторые всадники, отправляясь за дровами или сеном, оставляли, пока они
собирали нужное, своих лошадей на пастбище; иудеи тогда делали вылазки толпами
и похищали их. Так как такие случаи повторялись очень часто, то Тит заключил,
как это и было на деле, что причина этих потерь лежит больше в небрежности его
собственных людей, чем в храбрости иудеев, и решил поэтому строгостью заставить
их лучше беречь своих лошадей. Ввиду этого он приказал казнить одного из
солдат, лишившегося своей лошади, и этим устрашающим примером сохранил лошадей
остальным, ибо отныне эти солдаты более не оставляли их свободно пастись, а
словно приросшие к лошадям выезжали для исполнения упомянутых обязанностей. Тем
временем храм с сооружением валов был приведен в осадное положение.
8. На другой день после нападения римлян многие мятежники, гонимые голодом,
который они не могли утолять уже грабежами, соединились и сделали вылазку в
одиннадцатом часу дня против римского стана Елеонской горы. Они надеялись
пробиться через него без труда, полагая, что застигнут римлян врасплох, во
время их отдыха. Но римляне своевременно заметили их намерение и сбежались с
ближайших постов для того, чтобы помешать их переходу через лагерный вал и
насильственному вторжению в стан. В завязавшемся ожесточенном бою обе стороны
совершали чудеса храбрости; римляне проявляли всю свою мощную силу и опытность,
иудеи – свирепую стремительность и неукротимую ярость; первые – по чувству
чести, последние – по необходимости. Римляне считали величайшим стыдом для
[389] себя дать на этот раз ускользнуть иудеям, когда они уже
были окутаны кругом как бы сетью; иудеи же могли надеяться на спасение только в
том случае, когда они силой пробьются через шанцы. В отдельности заслуживает
упоминания подвиг одного всадника по имени Педаний. Когда иудеи были уже
обращены в бегство и оттиснуты в долину, тот налетел на них сбоку во весь опор,
схватил на бегу крепкого, вооруженного юношу за пяту и вместе с ним ускакал
прочь; так низко он перегнулся через мчавшуюся во всю прыть лошадь, так велика
была сила руки и всего его тела и ловкость его в верховой езде. Точно
какую-нибудь драгоценность, он принес пленника к Титу. Последний изумился силе
всадника, пленника же приказал казнить за нападение на шанцы. После этого он
опять отправился к войску, стоявшему возле храма, и подгонял рабочих к
скорейшему окончанию валов.