4. Как ни боялся царь гордости юношей, он тем не менее не терял надежды на
их исправление. Готовясь к поездке в Рим, он пригласил их даже к себе, проронил
несколько угроз как царь, но в общем говорил с ними как отец, увещевал их
любить братьев и обещал простить прошлые их ошибки, если они исправятся в
будущем. Они опровергли возведенные на них обвинения, называя их вымышленными,
и сказали: их поведение может вполне подтвердить их защиту, но и царь, со своей
стороны, должен положить предел этим наушничаньям и не доверять им так легко,
ибо никогда не будет недостатка в ложных наветах против них, пока ложь будет
находить себе веру.
5. Такими речами они хотя скоро успокоили отца и устранили временную
опасность, но тем печальнее сделались их виды на будущее. Они только теперь
узнали о вражде Саломеи и своего дяди Ферора. Оба были опасны и бессердечны, а
Ферор к тому был еще могущественный противник, [106] ибо он
состоял сорегентом Ирода, только без короны, имел 100 талантов собственных
доходов, пользовался также доходом всего заиорданского края как подарком от
своего брата, который с разрешения императора сделал его еще тетрархом и
удостоил браком с царской принцессой, женив его на сестре своей жены. По смерти
этой жены он назначил ему свою старшую дочь{200} и 300 талантов приданого. Правда, Ферор из любви к одной
рабыне уклонился от женитьбы на царской дочери, и Ирод, отдав свою дочь за
своего племянника{201}, павшего впоследствии
в войне с парфянами, остался очень недоволен отказом Ферора. Но вскоре, однако,
он, снисходя к его любовной страсти, забыл эту обиду.
6. Уже раньше, когда жила еще царица{202},
Ферор обвинялся в покушении на отравление царя. Теперь же выступило такое
множество обвинителей, что Ирод, как ни любил он искренне брата, все-таки
должен был поверить показаниям и стал его опасаться. Подвергая пыткам многих из
заподозренных, он добрался, наконец, и до друзей Ферора. На допросе никто из
них не сознался в формальном заговоре против жизни царя; но было указано на то,
что Ферор собирался увести свою возлюбленную и вместе с ней бежать к парфянам и
что муж Саломеи, Костобар{203} (за него царь
выдал свою сестру после того, как первый ее муж, обвиненный в супружеской
измене, был казнен), готов был способствовать плану бегства. Сама Саломея тоже
не осталась свободной от обвинений: брат ее Ферор обвинял ее в том, что она
тайно обручилась с Силлаем, наместником аравийского царя Обода{204}, смертным врагом Ирода. Хотя она была вполне уличена в
этом и многих других проступках, раскрытых Ферором, она тем не менее была
помилована; да и самого Ферора царь объявил свободным от всех тяготевших над
ним обвинений.