— Другое, от отца моего друга Рона, он работает в Министерстве…
— Министерство Магии? — ревел дядя Вернон. — Люди вроде тебя в правительстве! О, это многое объясняет, не удивительно, что страна катится к собакам.
Когда Гарри не ответил, дядя Вернон впился в него взглядом, а затем плюнул.
— А почему тебя исключили?
— Потому что я использовал магию в неположенном месте.
— АГА! — ревел дядя Вернон, хлопая кулаком по верху холодильника, который прыгал в открытом виде так, что несколько обезжиренных обедов Дадли свалились и расползлись на полу, — так ты признаешь это! Что ты сделал с Дадли?
— Ничего, — сказал Гарри менее спокойно, — это не я…
— Он, — неожиданно пробормотал Дадли и дядя Вернон и тетя Петунья немедленно ринулись к нему, выражая Гарри жестами все свое недовольство, склонившись над Дадли.
— Продолжай, сыночек, что он сделал?
— Скажи нам, любимый, — шептала тетя Петунья.
— Направлял свою палку на меня, — мямлил Дадли.
— Да, но я не использовал магию! — начал сердито оправдываться Гарри, — но…
— Заткнись! — проревели дядя Вернон и тетя Петунья в унисон.
— Продолжай, сынок, — сказал дядя Вернон.
— Все гуляли до темноты, — сказал Дадли хрипло, — было везде темно и затем, я услышал…голоса в г-голове.
Дядя Вернон и тетя Петунья обменялись взглядами чрезвычайного ужаса. Наименьшее, что им нравилось в мире, а точнее сказать совсем не нравилось, была магия — поддерживаемые близкими соседями, которые были обмануты больше, чем они сделали на запрещении использовании шлангов — люди, которые слышали голоса, были определенно вне всякого уважения. Они, очевидно, думали, что Дадли терял его тоже.
— Что именно ты слышали? — выдыхала тетя Петунья, сильно бледнея и со слезами на глазах.
Но Дадли казался неспособным к разговору. Он снова задрожал и задергал своей большой белокурой головой. И, несмотря на чувство оцепенелого страха, Гарри, с тех пор как к нему прилетела первая сова, почувствовал некоторое любопытство. Дементоры заставляли человека переживать худшие моменты его жизни. Что мог услышать избалованный, испорченный, запуганный Дадли?
— Как ты упал, сынок? — спросил дядя Вернон противоестественно тихим голосом, вид которого мог принять выражение очень плохого человека.
— Повалился, — сказал нечетко Дадли, — а потом… — он жестикулировал своей массивной грудью. Гарри понял. Дадли вспоминал тот липкий холод, который заполнил легкие, поскольку надежда и радость были высосаны из человека.
— Ужас! — каркал Дадли, — холод, противный холод!.
— Хорошо, — сказал дядя Вернон голосом принудительного спокойствия, в то время как тетя Петунья положила беспокойную руку на лоб Дадли, чтобы чувствовать его температуру. — Что потом случилось, Дадлик?