— Он сам виноват, — буркнул Дадли.
— Да ну?
— Он мне грубил.
— Да? Сказал, что ты похож на свинью, которую научили ходить на задних ногах? Так это не грубость, Дад, это — правда.
У Дадли дернулся мускул на щеке. Гарри получал огромное удовлетворение от того, как он взбесил Дадли; ему показалось, что он направил на кузена свое собственное бешенство, и сейчас это было единственной отдушиной.
Они повернули на узкую дорожку, где Гарри когда-то впервые увидел Сириуса, и которая соединяла Магнолия-Кресчент с Уистерия-Уок. Здесь было пусто и еще темнее, чем на соседних улицах, потому что не было уличных фонарей. Шаги их заглушались стенами гаража с одной стороны и высоким забором с другой.
— Думаешь, что ты крутой, раз носишь с собой эту штуку? — спустя несколько секунд спросил Дадли.
— Какую штуку?
— Ту, которую прячешь.
Гарри опять усмехнулся:
— Я вижу, ты не так глуп, как выглядишь, Дад? Но вообще-то если б ты был настолько глуп, то не смог бы в одно и тоже время и ходить, и разговаривать.
Гарри вытащил палочку, краем глаза заметив, что Дадли это увидел.
— Вам не разрешают, — сразу сказал тот, — Я знаю, что не разрешают. Тебя выгонят из этой дурацкой школы, куда ты ходишь.
— Откуда ты знаешь, что они не изменили правила, Большой Ди?
— Они не изменили, — не очень уверенно сказал Дадли.
Гарри приглушенно рассмеялся.
— Без этой штуки ты ничего не можешь со мной сделать, — огрызнулся Дадли.
— Ага, особенно если учесть, что тебе нужно четыре помощника, чтобы напасть на десятилетнего… Думаешь, боксерский титул дает тебе право колотить всех подряд?… Сколько лет было твоему сопернику? Семь? Восемь?
— К твоему сведению, ему было шестнадцать, — буркнул Дадли, — и он был в нокауте двадцать минут после того, как я его свалил, а еще он был в два раза тяжелее тебя. Смотри, вот скажу папе, что ты мне угрожал этой штукой…
— Теперь побежишь к папочке, да? Сладенький чемпион испугался палочки противного Гарри?
— По ночам ты не такой храбрый, да? — осклабился Дадли.
— Сейчас ночь, Дюдюшка. Ночью называется время, когда темно, так, как сейчас.
— Я имел в виду, когда ты спишь, — взвился Дадли.
Он остановился. Гарри тоже остановился и посмотрел на кузена.
Из того немногого, что смог увидеть в темноте на здоровенном лице Дадли, он уловил его торжествующий взгляд.
— В смысле? Что это значит: я не такой храбрый, когда сплю? недоуменно спросил Гарри, — Я что, по твоему боюсь подушки или еще чего?
— Я слышал тебя прошлой ночью, — затаив дыхание, сказал Дадли, — Как ты разговариваешь во сне. Стонешь.
— Что ты имеешь в виду? — повторил Гарри, но ему стало не по себе. Прошлой ночью ему опять снилось кладбище.