В лучшее время жизни сердце, еще не охлажденное опытом,
доступно для прекрасного…
Мало-помалу вечные противоречия существенности
рождают в нем сомнения, чувство непродолжительное.
Оно исчезает…
А.С.Пушкин
I
Вернувшись из Лондона, не признавайтесь, что не видели тумана. Засмеют. У туристов есть свои обязанности. В Риге необходимо прослушать орган Домского собора, в Венеции — песни гондольеров. Будучи в Испании (город Памплона), купите бурдюк. Отдайте визит Дерибасовской, если выберетесь в Одессу.
Иначе будет считаться, что вы пропустили главное — «лицо города».
Города охотно открывают парадные лица музеев, бульваров и театров; только вот выполнять туристские заповеди на борту яхты нелегко. Мы видели не дома-музеи художников и писателей, а проходные портов; не памятники, а базары, не лица, а затылки городов.
— Лодка! На лодке!! — орал Сергей ранним таганрогским утром. — Вставай, Баклаша! Чшшш?…
— Никого никто не заставлял, сами хотели. Время чего тянуть? Я имею в виду…
— На лодке! Баклаша! Чшшш?..
— В Ростове помоетесь. Вот оно.
— Чшшш?…
Шла мелодрама «Измененные планы», сцена бунта. Сергей гневно застегивал штаны. Он втягивал воздух сквозь зубы, производя вопросительное шипение — чшшш? — как закипающий чайник. Шкипер монотонно гнул свое.
Даня, умная голова, спал. Я молча, неторопливо оделся. Вчера был разработан план — осмотреть Таганрог и сходить в баню; сегодня утром, разумеется, все менялось.
День начинался более чем обычно.
Подошла лодка. Вахтенный — белобрысый парень, свозивший яхтсменов на берег, — притабанил, удивленно тараща голубые заспанные глаза.
— Отваливай. Ничего в этом Таганроге нет, — говорил ему Данилыч.
Мы с Сергеем молча сели в лодку. Шкипер тоже замолчал, подумал, помог отдать концы…
— Овощей купите и постного масла. Особо не задерживайтесь, ребята.
Баня возле яхт-клуба не работала. Это было опять-таки привычно; я невольно повторил любимую присказку Данилыча: