Озадаченный Корд последовал за остальными по узкой дорожке к воде, окаймленной тростником, скорее похожим на деревья. То и дело он бросал взгляд на плавающего Дедушку, чуть касавшегося берега. Затем дорожка расширилась, и Корд увидел весь Плот целиком на залитом солнцем мелководье. И тут он в испуге остановился.
Нирмонд, шедший впереди Дэйн, уже собрался вступить на Плот.
— Стойте! — закричал Корд. Из-за волнения у него пересохло горло. — Остановитесь!
Он побежал вперед.
Все застыли на своих местах, оглядываясь вокруг, затем посмотрели на приближавшегося Корда.
— В чем дело, Корд? — спросил Нирмонд спокойно и требовательно.
— Не входите на Плот: он изменился. — Корд даже сам почувствовал, что голос его дрожит. — Может быть, это вообще не Дедушка…
Не успев закончить фразу. Корд уже увидел, что он ошибся. По всему краю Плота были рассыпаны бесцветные пятна, оставленные множеством выстрелов из тепловых пистолетов, в том числе и из его собственного. Таким способом приводили в движение эту инертную и глупую махину… Корд указал на конический центральный выступ:
— Смотрите! Голова! Она пустила ростки!
— Пустила ростки? — непонимающе переспросил Нирмонд.
Голова Дедушки в соответствии с его размерами была почти двенадцати футов высотой и примерно такого же диаметра. Для защиты от паразитов она была покрыта панцирем, как спина у ящера. Две недели назад на этом месте у Дедушки, как и у всех других Плотов, виднелась во всех отношениях невыразительная выпуклость. Теперь же со всей поверхности конуса тянулось вверх множество длинных, причудливых, безлистых побегов, похожих на зеленые жгуты. Некоторые из них напрягались, как пружины, другие вяло свешивались над площадкой или покачивались над ней. Верхушка конуса была усеяна набухшими красными почками, очень напоминавшими прыщи, чего никогда прежде не бывало. Дедушка выглядел больным…
— Верно, — сказал Нирмонд. — Пустил ростки!
Грэйэн фыркнула. Нирмонд недоуменно взглянул на Корда.
— И это все, что тебя обеспокоило?
— Конечно! — взволнованно начал Корд. Он не уловил значения слова «все»; он был возбужден и дрожал. — Никогда еще ни один из них…
И тут он замолчал. На их лицах он прочел, что до них это не дошло. Или, вернее, они отлично все поняли, но попросту не собирались нарушать свои планы. Согласно Уставу, Плоты классифицировались как безвредные. Пока нет доказательств обратного, их следует и дальше считать безвредными. Нельзя тратить время на уклонения от Устава; по-видимому, этим правилом руководствовалась даже Регентесса.
Корд сделал еще одну попытку: