Вдруг ее осенило. Все начало вставать на свои места. Ее новый муж Гастингс - наверное, задает Роз вопросов больше, чем другие мужчины в ее жизни. Розалинда вынуждена перетянуть на свою сторону дочь, "гадкого утенка". Мама ведь и не догадывается, что Мэдисон уже выросла и превратилась в "прекрасного лебедя". Мэдди знала наверняка, что она с гордостью предстанет перед мужем Роз и ее сводным семейством и докажет своей матери право быть с ними на равных.
Гастингс, должно быть, миллиардер. Циничная мысль пришла в голову Мэдисон.
Но она колебалась между двумя ответами:
"да" и "нет". "Да, я прилечу сегодня же..." "Нет, ты же никогда не хотела, чтобы я..."
"Да" - как проблеск надежды? "Нет" - как кошмар притворства? Боль и чувство обиды заставили ее сказать:
- Я.., я не знаю, когда смогу выбраться.
- Дорогая, мы будем здесь только до полудня воскресенья!
Это прозвучало так жалобно, что Мэдисон забыла про свою многолетнюю обиду и сказала сквозь зубы:
- Мама, я попробую что-нибудь придумать. Но очень сложно собраться за такое короткое время.
Розалинда продолжала ее уговаривать:
- Ну, милая, постарайся, пожалуйста. Гастингс и дети так расстроятся. Я тоже буду очень расстроена, если ты не приедешь... - Ее голос задрожал, как будто она была готова расплакаться.
Розалинда могла смело претендовать на высшую театральную премию за спектакль, разыгранный перед дочерью. Мэдисон стало не по себе.
- Я постараюсь, мама, - наконец сказала Мэдисон.
- Вот и замечательно, - ответила Роз, и голос ее прозвучал настолько деловито, что это подтвердило все подозрения Мэдисон. Жалобные нотки исчезли бесследно.
Роз рассказала, наверное, все возможные способы, которыми можно было бы добраться до их дома в Аспене, одного из пяти домов Гастингса в США. А по словам матери, она помнила каждый из них, как если бы их образ был высечен у нее в сердце.
Вынудив Мэдисон дать слово, что она приедет, Роз попрощалась и повесила трубку. А Мэдисон сидела в оцепенении, не замечая коротких гудков в трубке. Сердце все еще бешено колотилось в груди, и она чувствовала себя не в своей тарелке. Наконец, придя в себя, Мэдди повесила трубку. Руки ее дрожали.
***
Весь день Мэдисон не находила себе места. Перед ней стоял выбор: ехать или нет? Но она никак не могла принять решение, которое не заставило бы ее страдать. В тот вечер она легла очень поздно, причем с головной болью, и попыталась заснуть, но тщетно.
К утру она все же убедила себя, что нужно ехать в Колорадо, и позвонила в аэропорт, чтобы забронировать билет. Вскоре она обнаружила, что мир как будто ополчился на Мэдисон Сент-Джон, желая задержать ее в Техасе как минимум на день.