— Я как-то напомнила, почти сразу же, но вы сказали, чтобы я оставила его себе. Я, как идиотка, решила, что этот ключ многое означает: доверие, дружбу, то, что дверь «Обители мученицы» всегда открыта для меня. Вы тогда сказали, что, возможно, он мне когда-нибудь понадобится.
И тут Элис громко рассмеялась.
— И он вам действительно понадобился! — сказала она. — Ирония судьбы! Но ведь вам совершенно несвойственно входить в дом без приглашения. Особенно в мое отсутствие. Раньше с вами этого не случалось.
— Но я же не знала, что вас нет дома. Свет в окнах горел, и слышна была музыка. Когда я позвонила в третий раз, а вы не открыли, я испугалась, что вам, может быть, плохо, что вы не можете позвать на помощь. И я отперла дверь. Вошла и погрузилась в волны замечательной музыки. Я узнала, что это: моцартовская Симфония соль-минор. Любимая симфония Мартина. Поразительно, что вы выбрали именно эту пленку.
— Я не выбирала. Просто включила проигрыватель. А что же, по-вашему, мне надо было выбрать? Реквием — в память об отлетевшей душе, в существование которой я не верю?
Мэг продолжала говорить, как будто ничего не слышала.
— Я прошла на кухню. Свет был включен. Впервые я оказалась одна в этой комнате. И вдруг я почувствовала себя здесь совершенно чужой. Как будто ничто не имело ко мне никакого отношения. Я почувствовала, что не имею права находиться здесь. Поэтому я ушла, не оставив вам никакой записки.
Элис сказала горько:
— Это верно. Вы не имели права входить сюда. И что же, вам так необходимо было повидать меня, что вы пошли одна через весь мыс, даже не зная, что Свистун уже умер?
— Страха у меня не было. На мысу ведь пустынно. И негде спрятаться. Кроме того, я знала, что, стоит мне добраться до «Обители мученицы», и я буду с вами.
— Да, вас не так-то легко испугать, не правда ли? А сейчас? Вы испугались?
— Не вас. Себя. Я испугалась того, о чем подумала.
— Ну хорошо. Значит, дом был пуст. А еще что? Ведь явно есть еще что-то?
Мэг ответила:
— Еще это сообщение на автоответчике: если вы и правда получили его в десять минут девятого, вы бы позвонили в Норидж, на станцию и оставили сообщение для меня, чтобы я вам перезвонила. Вы знали, как Копли не хотели даже думать о переезде к дочери. Никто на мысу не знал этого, кроме вас. Копли сами об этом никогда не говорили, я тоже. Только с вами. Вы бы позвонили, Элис. На станции объявили бы об этом по радио, и я отвезла бы их домой. Вы наверняка подумали бы об этом.
— Я солгала Рикардсу — это раз, — сказала Элис. — Эта ложь могла быть просто удобна мне по каким-то причинам, из желания избежать неприятностей. И проявление невнимательности, неотзывчивости — это два. И это все?