Никто. Понимаешь? «Я — никто». Он постоянно твердил это нам.
— Терри, давай обсудим это потом. Скажи, как ты оказался в этом месте? Как ты узнал, что убийца — Нун?
— Когда пересмотрел запись сеанса гипноза, — сказал Терри.
— Гипноза? И что ты там увидел?
— Помнишь, я попросил тебя не разговаривать, чтобы объект не запутался?
— Помню. Ты сказал, что будешь сам задавать вопросы Нуну. А все остальные должны общаться жестами или писать на бумаге.
— Да, но в самом конце, когда я понял, что все пропало, я страшно расстроился. И спросил тебя: «Что-нибудь еще?» Ты отрицательно покачала головой. Я спросил снова: «Ты уверена?» — и ты снова покачала головой. Заговорив с тобой вслух, я нарушил собственное правило. Но Нун-то этого не должен был знать, и должен был отвечать на заданные вслух вопросы! Если бы он действительно находился в состоянии транса, он бы стал отвечать, потому что не знал, что они были обращены к тебе. Но он на эти вопросы не ответил. Значит, он контролировал ситуацию. И по интонации или направлению звука понял, что я говорю с тобой. А это полный абсурд при условии, что он находился в трансе. Ведь он должен был отвечать на каждый мой вопрос, если только я явно не обращался к другому лицу. А твоего имени я не произносил.
— Он притворялся! — воскликнула Джей.
— Так и есть. А если он все время притворялся, следовательно, все его ответы — чушь собачья. Это уже было начало игры, в которой он решил подставить меня. Я сравнивал две видеозаписи — убийство Корделла и явление Доброго Самаритянина в магазине. У меня есть фотокопии кадров. Джеймс Нун и Добрый Самаритянин — один и тот же человек. Стрелок. Убийца.
Уинстон обхватила голову руками, ей было необходимо присесть. Она опустилась на раскладушку.
— Хочешь, садись сюда, — сказал Маккалеб, поднимаясь с кресла.
— Я хочу отдохнуть, но не здесь. Нам надо возвращаться, Терри. Я позвоню капитану Хитченсу и всем остальным, в полицию Лос-Анджелеса и ФБР. Надо срочно объявить Нуна в розыск.
Маккалеб понял, что Джей так и не поняла его открытие до конца.
— Ты меня слушаешь? Нуна не существует. Это — Никто.
— Я не понимаю.
— Само имя. Вдумайся, это ведь значит «ни один». Никто. И все это было у нас под носом.
Схватившись за голову, Маккалеб рухнул на кресло:
— Господи! Как я смогу жить с этим?..
Уинстон положила руку ему на плечо:
— Перестань, Терри. Заставь себя не думать об этом. Пойдем скорее к машине. Я вызову группу криминалистов, возможно, они обнаружат отпечатки пальцев для установления личности.
Маккалеб поднялся, обошел стол и направился к двери. Потом сказал, не глядя на Уинстон: