– Нина! – начал он. – Я должен извиниться перед тобой. Я действительно поступил весьма опрометчиво и незаслуженно тебя оскорбил. Ты можешь меня простить?
Она иронически усмехнулась.
– О, не проси прощения преждевременно, потом можешь пожалеть. Проверь, не обманула ли я тебя. Проведи следствие, расспроси слуг, а может быть, я подкупила шофера и того ординарца. Найми детектива.
– Не издевайся надо мной, – сказал он покорно.
У Нины загорелись глаза.
– А действительно, найми детектива! С таким жалким ничтожеством, как я, следует поступать полицейскими методами. Я же твоя любовница не потому, что люблю тебя, а лишь потому, что для меня это одолжение и почет. Могла ли я мечтать о таком счастье? Я должна на коленях каждый день благодарить судьбу, иначе кому бы я была нужна?!
Он взял ее за руку и сказал умоляюще:
– Не насмехайся надо мной, Нина.
– Я не насмехаюсь над тобой, скорее над собой. Ну, разве это не смешно, что я пекусь о твоих чувствах в то время, как ты не щадишь мои? Знаешь, Янек, больнее всего мне стало оттого, что ты обвиняешь меня в трусости и малодушии. Подумай, что могло бы мне помешать прийти к тебе и открыто сказать: "С меня хватит, я люблю другого!.."
– Да, да, да, Нина, – согласился он, покрывая поцелуями ее руку. – Извини, извини меня. Я был глуп. Сможешь ли ты меня простить?
В ее глазах появилась грусть.
– Не смогу не простить, – сказала она едва слышно. – Только я не знаю, когда я смогу с тобой встретиться. Сам понимаешь.
– Понимаю, – согласился он.
– Я должна разобраться в себе. Не звони мне и не пиши до тех пор, пока я сама не отзовусь…
Она едва коснулась губами его щеки и вышла.
В первый день Кольский никак не мог освободиться от мысли о том, что он натворил из-за своей глупой ревности и больного воображения. На следующий день его настроение улучшилось. Он был счастлив, что все хорошо закончилось. На третий день утром, пересекая площадь Наполеона, у самой почты он встретил ротмистра Корсака.
Кольский остановился как вкопанный, точно кто-то внезапно ударил его по темени. Остановился и ротмистр. Одет он был в штатское. На нем был серый спортивный костюм и спортивная шапочка, через руку переброшен плащ, а в руке он держал небольшой несессер.
Корсак радушно протянул Кольскому руку.
– Приветствую, доктор. Что слышно в Варшаве? Ну и жара!
– А вы, пан ротмистр, не на маневрах? – выдавил из себя Кольский.
Корсак предостерегающе поднес палец к губам.
– Тсс! Это большая тайна! Я вырвался на короткое время в Варшаву.
Кольский уже овладел собой и почти непринужденно рассмеялся.