– Сила в знании, малыш. То, чего не знаешь, будет каждый раз мешать тебе. Ты меня неправильно воспринял. Я не извращенец.
– Сомневаюсь. Однако уже не считаю, что Брайс угрожает опасность. А это означает, что я до сих пор не знаю о случившемся с Шанталь. Раньше я был уверен, что вы надругались над ней, ситуация вышла из-под контроля и вы ее убили, но теперь так не думаю.
– И правильно делаешь. Просто я люблю детей, люблю, чтобы они были рядом. А Шанталь… В ней было что-то особенное. Упрямство.
– Тогда почему она исчезла?
– Может, сбежала. А может быть, ты ошибаешься насчет Лены.
– Нет, потому что произошло нечто ужасное. Я в этом уверен.
– Откуда ты можешь что-то знать, молокосос?
– Потому что картина находится у Чарли, а это говорит о многом. Вы украли ее для того, чтобы поторговаться с правосудием, если вас поймают. Но картина оказалась у Чарли. И я догадываюсь почему. Вы отдали ему Рембрандта, чтобы заткнуть рот. По этой же причине хотите убрать его подальше от Филадельфии, откупиться от него. Вам нужно, чтобы он молчал. Потому что Чарли все знает.
– И что же он знает, малыш?
– Ему известно все, что вы натворили по пути к новой жизни. Вы сказали, что поступили с Шанталь правильно, что это чуть ли не геройский поступок, и держу пари, что вы до сих пор так считаете. Вы перешли грань дозволенного, не так ли? Сначала продались миссис Лекомт. Потом обокрали музей и кинули своих друзей. Но этого было недостаточно, чтобы бежать без оглядки. Все решило одно действие, и оно было связано с Шанталь. Вы убили ее – я знаю, что вы это сделали. Единственный вопрос – зачем. Зачем вы это сделали?
Перселл еще раз толкнул шар, на этот раз к ближнему борту, а когда шар катился назад, быстро поднял его и бросил мне в голову.
Перселл наверняка пробил бы мне череп, не будь он слабосильным стариком с выпирающим животиком. Я уклонился, шар с грохотом ударился о разукрашенную деревянную мишень для игры в дротики, дротики разлетелись, доска свалилась на пол.
Дверь распахнулась, и в бильярдную ворвались Регги и Лу. Первый выставил кулаки, как Брюс Ли, второй пистолет – как Стивен Сигал. Они хотели испугать меня, но только у Лу парик съехал на нос, а Регги испытывал откровенный страх перед оружием – куда больший, чем я.
– Что ты знаешь о том, как изменить судьбу? – спросил Перселл. – Ничего. Ты никчемный человечек, плывущий по течению, и останешься таким до конца своих дней. Ты слабак, обыватель. Ты ничего не получишь от жизни, потому что заслуживаешь только то, что имеешь.
– Мы все получаем то, что заслуживаем, – сказал я. – Регги, не могли бы вы направить пистолет в другую сторону? Вы так дрожите, что на вас больно смотреть.