Свечи и благовония, тьма и плотный запах больного человека, собранные в кучу подушки в голове постели, мучительный кашель, призрак смерти, свернувшийся горгульей на худой старческой груди.
– Хотите чашечку кофе, Виктор?
– Нет, спасибо, миссис Калакос.
– Я крикну Талассе, она заварит. Кофе, который она готовит, больше похож на спитой чай, потому что она заваривает кофейную гущу несколько раз, но тем не менее я могу попросить.
– Нет, не нужно.
– Тогда подойдите ближе. Садитесь. Нам нужно поговорить.
Я подошел ближе и сел. Она дотронулась ладонью до моего подбородка. Я постарался не вздрогнуть от прикосновения маслянистой ладони.
– Вас показывали по телевизору. Мой Чарли становится знаменитостью благодаря картине. Это смешно, потому что мой Чарли не может нарисовать даже собаку.
– Кто-то другой сообщил прессе о картине.
– Разве не вы, Виктор? Мне показалось, что вам нравится выступать по телевидению. Тогда кто?
– Не знаю, но когда появились сообщения в прессе, я подумал, что интервью – это лучший выход для Чарли. Но не все получилось так, как хотелось.
– В чем дело, Виктор? У вас проблемы?
– Проблемы у Чарли, – сказал я. – Мне нужно связаться с ним.
– Естественно. Но вначале скажите, какие проблемы.
– Об этом я должен поговорить с Чарли. Он мой клиент.
– И мой сын, Виктор. Я лучше знаю, что ему нужно. Так было всегда, и сейчас ничего не изменилось. Никто из нас не меняется, а Чарли – меньше всего. Вы расскажете о проблеме, а я объясню, как ее решить.
– Не уверен, что могу это сделать, мэм.
Она отрывисто кашлянула, а потом начался настоящий сухой кашель, заставивший ее сжиматься в конвульсиях. Не переставая кашлять, она подняла правую руку, на секунду задержала ее в воздухе и сильно шлепнула меня по уху.
Я ойкнул.
Кашель кончился так же внезапно, как и начался.
– Не говорите мне «не могу», – сказала она. – У вас есть обязательства.
Потирая ухо, я мягко спросил:
– Какие обязательства?
– Хотите вы этого или нет, они висят у вас на шее словно живые змеи. Поэтому не говорите мне «не могу», Виктор. У вас красивое греческое лицо, но вы не грек, чтобы говорить мне «не могу».
– Какую услугу вы оказали моему отцу?
– Почему вы меня об этом спрашиваете? Спросите у него. Или боитесь?
– Вообще-то не боюсь.
Она громко рассмеялась, одновременно горько и понимающе.
– Я не хочу еще раз звонить вашему отцу. Это его огорчит.