– А вы когда родились?
– Двадцать седьмого августа, день поминовения святой Моники из Гиппо. Покровительницы непослушных детей. Вы будете кушать маринованную зелень?
– Нет, – ответил я. – Ешьте, не стесняйтесь.
Она отщипнула длинную зеленую полоску и откусила.
– Хотя могло быть хуже, – сказала она. – Нас могли назвать в честь клоунов. Сделайте милость, поправьте галстук.
– Поправить галстук?
– Да, он немного сбился на сторону. Нет, в другую сторону. Спасибо. Такие вещи сводят меня с ума. Или развязанные шнурки на ботинках, или пылинки на лацканах. Кроме того, я часто мою руки. Это странно?
– Если бы я работал там, где работаете вы, я бы тоже часто мыл руки.
– Почему?
– Я просто говорю…
– По-моему, там чисто.
– Я просто…
– Но моей любимой святой всегда была Соланж. Французская пастушка. Она дала обет целомудрия, когда ей было восемь лет. Потом, когда ей исполнилось двенадцать, на нее положил глаз сын графа, на чьей земле она пасла овец. Соланж ему отказала, поэтому он стащил ее с лошади и отрубил голову.
– Кому?
– Соланж, конечно.
– Неприятная история.
– Но затем, и это мне особенно нравится, она встала, подняла с земли голову, пришла с ней в ближайший городок и стала проповедовать. Как будто ничего не могло остановить ее разносить слова Господа. Она здорово смотрелась бы на телевизионном шоу. Можете представить, как Кейти Коурик берет у нее интервью?
– Говорящая голова у «говорящей головы».
– Святую Соланж сближает с сестрой то, что она проповедовала мертвой.
– Не понимаю.
– Сестра исчезла до моего рождения, но я чувствую, что она до сих пор разговаривает со мной. Разговаривает каждый день.
Я наклонился вперед, пытаясь найти признаки умопомешательства на красивом лице.
– Что она говорит?
– Вы будете доедать свой сандвич?
– Вряд ли.
– Можно я доем?
– Ешьте что хо…
Не успел я закончить фразу, как она потянулась к сандвичу с отварной маринованной солониной на моей тарелке.
– М-м-м, вкусно, – сказала она, откусив кусочек. В уголке рта повис лоскуток салата, и она подправила его пальцем. – После работы мне всегда хочется есть.
– Расскажите еще что-нибудь о сестре, – попросил я.
– О, Шанталь была как святая. Ее все любили. Когда она пропала, ей было только шесть лет, но она уже была особенной. Любила ходить в церковь, любила животных, принесла домой птичку со сломанным крылом, привела бродячую собаку. У меня есть собака. Люк. Он шарпей. Знаете, такая порода с морщинистой кожей.
– Не знаю.
– Из Китая. Но не Люк, а порода. Люка я взяла в Скрантоне. Довольно агрессивная. Не стоит связываться с шарпеем. И не стоит с ним заигрывать. Это примерно все мои советы по жизни.