— «Так, все, хватит демагогии. Пора отсюда выбираться. У летчика есть парашют, кстати, где он? Ах да, я на нем сижу. Все будет хорошо. Я знаю, что такое прыжки с парашютом, по крайней мере, в теории… Так, где здесь выход? А, вот. „Открыть“ — открыва…ем». — Сильный поток воздуха крепко прижал к лицу очки и кислородную маску. Одновременно с этим от перепада давления заложило уши.
С опаской высунув голову, Он попытался определить высоту. Навскидку можно было дать километров пять, не меньше. Прямо под ним простиралась равнина полей, а вдали на востоке виднелся большой город.
— «Нет, это не для меня, я с километра не смог прыгнуть, а тут раз в пять больше», — продолжал Он диалог с самим собой.
— «Черт побери, у меня нет выбора. Соберись… Так, дышим глубоко. Я сейчас свободной рукой расстегну этот чертов ремень».
— О, нет! — от резкого движения левой руки непроизвольно дернулась и правая, которая все это время мертвой хваткой держала штурвал в одном неподвижном положении. Машину повело носом вниз, и Он инстинктивно потянул рычаг на себя. Самолет тут же рвануло вверх, а левая нога вдобавок утопила педаль в пол, от чего еще сильнее стало заваливать влево. Чтобы вернуть самолет, пришлось дернуть штурвал вперед, вдавив правую педаль. Потом опять к себе… «Русские горки» не шли ни в какое сравнение с тем, что испытывало сейчас его тело. От этой лихорадочной тряски возникало чувство, что самолет вот-вот отлетает свое. Причем вместе с пилотом.
— О Боже, где ты? Помоги же мне! — почти прокричал Он, запрокинув голову вверх.
— Я здесь, — через некоторое время раздался шуршащий голос в наушниках.
— Кто это?
— Убери правую ногу с педали, придурок, и отпусти штурвал. Иначе встретишься с тем, кого звал.
Послушно выполнив сказанное, Он вскоре почувствовал, что самолет перестал валиться влево. Но вверх-вниз все равно скакал, как мустанг.
— А теперь прекрати дергать штурвал. Плавно на себя и вправо. Еще, еще. Все выравнивай. Карл, не дергай педали.
— «Карл? Это он, что, мне? Чертовщина какая-то», — у него грешным делом начало появляться чувство, что Он спятил. Самое удивительное было то, что все наставления выполнялись правильно, с первого раза. Как будто его рукой кто-то водил.
— О! Стал!
— Кто у тебя там встал? — в наушниках послышалось радостное ржание.
— Я его выровнял.
— Я думаю. Ты, дослужившись до оберлейтенанта[1] , научился хотя бы в штопор не сваливаться. Надеюсь, что сесть-то ты сам сможешь?
— Нет! — незамедлительно выпалил в ответ Он.
— Неужели все так серьезно? Ушам своим не верю, Карл Маер — гроза Восточного фронта и лучший пилот нашего штаффеля