— Та не ори ты, тварь!
Магомед с заметным отвращением поднял пленного за шиворот на колени и несильно тряхнул:
— Кто из кишлака стрелял? Где они?
Но, обессиленный, тот все равно свалился на бок, не сказав ни слова.
Магомеда озарила новая идея:
— А чего он падает у нас все время, мужики?
Шамиль понял мгновенно. Самым страшным для духа сейчас была петля. Кому как не мусульманину знать, что правоверному не рекомендуется умирать во время священной войны с неверными от удушья. При бескровной смерти в рай ему не попасть.
На башню взлетел Шамиль. Пока он разворачивал ствол, Магомед резким движением выдернул шнур из плащпалатки и нарочито медленно на глазах у афганца принялся вязать петлю. У пленного чуть глаза из орбит не вылезли. Его лицо, до сих пор красное от напряжения и побоев, покрылось белыми пятнами. По щекам двумя потоками потекли слезы.
— Нест! Нест! Дост! Дост! Нест! — завизжал, прерываясь всхлипываниями, афганец.
— Ес! Ес! Дост! — глядя жертве в глаза, заржал Магомед.
Шамиль уже повернул башню и опустил ствол пушки над головой афганца. Магомед одним рывком затянул петлю на шее пленного. Другой конец шнура он перебросил через ствол и намотал на ладонь.
— Шамиль, давай, вира помалу! — крикнул он земляку.
Шамиль начал поворачивать колесо ручной подачи, ствол медленно пополз вверх. Отчаянный крик афганца захлебнулся в затягивающейся удавке. Сдавленная петлей шея уже потянулась за стволом. Каким-то чудом он сумел опустить локти ниже и немного поддержать себя носками ног. Еще немного и захрустели бы позвонки. Белоград не выдержал и толкнул руку чеченца вверх. Тело, так и не успев оторваться от земли, рухнуло рядом с гусянкой.
— Магомед! Он живой нужен.
— Ты чё, адвокат? — опешил от неожиданной смелости сержанта Магомед.
— Ротный приказал. За ним комбат едет.
При этих словах Богдана Старостенок сделал неуклюжий шаг назад так, чтобы оставаться сбоку и сзади чеченца.
Магомед понял, что сейчас может и сам схлопотать по роже. Шамиль был в башне. А эти двое давно раскусили принцип стаи и всегда держались вместе. Сколько их не били — они все равно никому не подчинялись. А Старого вообще прозвали — "Бешеный хохол". Тот никогда не задумывался над последствиями и в драке хватал все, что под руку попадет. Однажды табуретку развалил о голову прибуревшего узбека. Тот потом в медроте месяц провалялся. Да и подготовка у дедов была не хилая. Но и уступать было нельзя. Не позволяла честь горца.
Магомед уже прикинул, как сподручнее свалить с ног Богдана и «заняться» Старостенком. Чтобы отвлечь внимание обоих противников, он со зловещей, хитрой улыбочкой натянул шнур так, чтобы голова афганца только приподнялась, но тут вмешался Рустам: