— То есть?
Военком взял в руки справку. Валентина принялась искать: за чтобы зацепиться глазами.
— То есть, Родине служит, — уточнил Белоград-старший.
— Так у меня вон, еще триста рыл таких самых.
Алексей еще не справился с эмоциями:
— Таких, майор, больше нету.
— Да? Ты так думаешь? А, по-моему, в сапогах они все одинаковые. И все Родину защищают. Есть почетная обязанность такая. Слыхал?
— Так то Родину…
— А твой? Следует понимать — уродину?
Наконец-то до майора дошло содержание справки:
— Охо-хо… И что с ней случилось? Довел папаша?
Алексей немного помедлил с ответом:
— Довел… Парня вам отдал… в полевую почту… служить. Вот и довел.
Майор поднял глаза на Алексея:
— В теплых краях, что ли?
Алексей только в сторону отвернулся.
— Ясно… — сделал многозначительное заключение военком и обратился к Валентине. — А Вы из больницы?
Валентина кивнула утвердительно и побледнела еще сильнее.
— Как там Роман Израилевич? — не унимался майор.
Она откашлялась и внезапно охрипшим голосом ответила:
— Трудится, Вашими молитвами…
Военком сподобился на игривую улыбочку:
— Да? А Вы у него секретарь?
Валентина ожидала в этом кабинете чего угодно, но уж никак не флирта. В чрезвычайном смущении она произнесла:
— Терапевт. Почему Вы решили?..
— Да…а? А мне показалось, секретарь… — пробормотал он отвлеченно.
Внутри у нее все похолодело: "С чего бы это — секретарь?" Военком, внезапно, прищурился. Явно он принялся рассматривать справку еще пристальнее. Валентина бросила быстрый взгляд на Алексея. Тот все понял только сейчас. В больнице на его вопрос: откуда взялась подпись на справке, Валентина ему не ответила. Отвлекать майора нужно было немедленно. Но язык, будто якорем придавило.
— А откуда Вы знакомы с Роман Израйличем? Вы у нас бываете? — нашлась Валентина и выдавила из себя неловкую улыбку.
Майор поднял на дамочку в белом халате недоуменный взгляд. Вместо адекватной реакции самца, он только насторожился: "С чего это тебе тут вздумалось глазки мне строить?" Он снова опустил глаза и попытался сконцентрировать внимание на бумаге.
Валентина сцепила зубы: "Все… Гуд бай, Америка…" Алексей потянулся к графину. Ничего лучшего он не придумал: только смахнуть сосуд со стола.
Грохот бьющегося стекла, чуть ли не под потолок военкома подбросил.
— Твою ма…аать!
До двери разъяренный майор в два шага допрыгнул, но открыть ее не успел. Довольно чувствительный толчок распахнул ее настежь. В кабинет ввалился чей-то ребенок — призывного возраста, но абсолютно непотребного состояния. Следом за ним влетел, как на жесткой сцепке, Грищенко с неизенной повязкой — «Дежурный», но уже на запястье.