О друзьях-товарищах (Селянкин) - страница 64

Возможно, в этом моем высказывании кто-то увидит мистику или какую-нибудь другую чертовщину. Даю слово, что не верю ни в рай, ни в ад. Но за годы войны лично у меня неоднократно случалось так, что словно какая-то сила вдруг заставляла меня при минометном обстреле падать не в канаву или старую воронку, а на открытое место; и мины в этом случае почему-то рвались в канаве или в старой воронке, где прятались другие, точно следовавшие науке и логике. Даже утром 24 августа, когда бомбежка застала нас в штабе флотилии, мои товарищи бросились в щель, что была отрыта около павильона, а я уселся на скамеечку около памятника Хальзунову. В результате — меня не зацепил ни один осколок, а в щель упала бомба.

Генерал-лейтенант, беседовавший со мной, похоже, уловил мое некоторое смятение, так как вдруг спросил:

— Вас что-то волнует?

— А кто пойдет со мной комиссаром? — немедленно выпалил я.

Генерал-лейтенант какое-то время помолчал, потом ответил спокойно, словно речь шла о самом обыденном:

— Вы будете единоначальником, с вас за все мы и спросим, когда вернетесь.

«Их было двадцать три. В черных бушлатах и кителях, в бескозырках и мичманках, вместо галифе — широкий клеш, на ногах — ботинки. И еще восемь в красноармейской форме», — так начинается корреспонденция «Минеры на Дону», опубликованная в газете «Правда» от 3 октября 1942 года.

Действительно, нас было тридцать — в матросском и солдатском обмундировании. Я — тридцать первый. Это даже не взвод, но какие это были люди! Я и сейчас о каждом из них вспоминаю как о самом близком, самом родном человеке: так каждый был надежен в бою, покладист в жизни и любил товарищей.

Времени для формирования отряда у меня было крайне мало, но все обошлось удачно. И случилось это потому, что, во-первых, я после зимней истории, когда так оскандалился с Перепелицей, старался познать души людей, а не их внешний вид; во-вторых, командиры частей и подразделений, к которым я обращался, узнав в общих чертах, для какой цели они должны выделить людей в мое распоряжение, не «втирали очки», а давали по-настоящему лучших.

Я глубоко убежден, что просто обязан поименно назвать всех бойцов отряда, но списка его мне иметь не полагалось, и, кроме того, после возвращения с Дона со многими из них мои дороги больше ни разу не перекрещивались, так что память, к сожалению, не сохранила многих имен и фамилий.

Получив задание о походе на Дон, я задумался над тем, кого — по воинским специальностям — мне нужно обязательно иметь в отряде. Прежде всего минеров, которые смогли бы быстро освоиться с плавающими фугасами и хорошо знали бы подрывное дело. Поэтому первыми в отряд как минеры были зачислены А. Копысов, И. Печалин и П. Целищев.