Стало тихо. Из леса тянуло гарью. Померк такой ясный день. Андрей, подавленный и потрясенный, смотрел в небо, которым он всегда восторгался и которое теперь изменило ему, предало его, стало враждебным. Душа протестовала и возмущалась: она никак не могла воспринять жестокую реальность — войну. Но эта реальность вторгалась в его сознание, низвергая в пропасть то, чем он жил до сих пор.
Возвратились бойцы, относившие раненых в медпункт: у них лица пожелтели, глаза замутились от вида живой человеческой крови. Подошел озабоченный помкомвзвода и доложил, что убита одна лошадь, а две ранены и их придется пристрелить. Пригибаясь и выпучив глаза, выскочил из кустов ефрейтор-санинструктор и дрожащим шепотом обратился к Оленичу:
— Товарищ младший лейтенант, вас зовет комиссар… Он там, в землянке… Ему глаза выжгло…
Оленич и сам был испуган тем, что произошло с ними всеми, но шепот ефрейтора был неприятен. Человеческая слабость презренна, поэтому Андрей старался не показать своей подавленности. Тошнота все время подступала к горлу, но, перешагнув порог землянки и увидев сидящего на табуретке комиссара с забинтованной головой, он вдруг забыл о себе.
— Полковник ранен. Отправляем в госпиталь… — начал было военфельдшер, но Уваров перебил его:
— Помолчи, коли мало времени. Дай мне управиться со своими делами. — Приложив ладони к забинтованным глазам, комиссар словно собирался с мыслями, потом произнес, обращаясь к фельдшеру: — Оставь нас вдвоем с пулеметчиком.
— Лошади готовы, — напомнил фельдшер, — успеть бы к поезду.
— От войны на лошадях не ускачешь. И на поезде не убежишь, лекарь. — Когда медик вышел, Уваров протянул руку, ища Оленича: — Где ты? Дай мне свою руку, хочу, чтобы ты прочувствовал сердцем то, что я скажу тебе… Видишь, я уже сед, и мое время кончилось. Началось твое время, младший лейтенант. Почему, ты спросишь, я вдруг к тебе с сокровенным разговором? Сейчас ты для меня — надежда, вера и любовь. Да, да! Я видел, как ты шел от озера — стройный, подтянутый, молодой. И теперь до конца дней ты останешься в моей памяти именно таким. И все, что отныне будет происходить с нами, я буду связывать с тобою. Ты понял меня?
— Да, товарищ комиссар, — тихо отозвался Андрей.
— Запомни этот день, сынок. Мы с тобою никогда не увидимся. Где бы ты ни был, знай, я тебя помню таким, каким ты шел получать партбилет. — Уваров раскрыл полевую сумку и вытащил из нее красную книжечку. — Вручаю тебе партбилет! Береги его, как честь. И всегда помни: надеюсь на тебя, верю тебе.
— Спасибо, товарищ комиссар.