Анна, чувствуя необычность происходящего, как-то раз зашла в магазин — ей хотелось побыть с ними обоими, но спустя минут десять Руди попросил сестру пойти домой.
— Нам с папой нужно обсудить всякие дела, но завтра я подожду тебя после школы. Пойдем погуляем вдвоем, только ты и я. Пойми, мне важно побыть с папой. Ты же всю жизнь стараешься улучить момент и остаться с ним вдвоем.
Тут уж не возразишь, пришлось уйти. На следующий день, когда она вышла из школы, брат поджидал на углу.
— Ну и что твой дражайший друг, мистер Мак-Нейр, сказал сегодня? — поддразнил сестру Руди.
"До чего ж догадлив", — слегка покраснела Анна.
— Сегодня у нас не было математики.
Они отправились в парк, под ногами свежая трава, солнечные лучи заливают землю сквозь прозрачный купол молодой листвы.
— Анна, давай посидим на скамейке. Я должен… Мне нужно с тобой поговорить. Мне необходимо кое-что рассказать тебе.
— Не хочу ничего слушать, — возразила девочка, но покорно села на скамейку.
Оказалось, он завтра собирается записываться в военно-морской флот.
Анна просто онемела, сидела, уставившись вниз, на крепко сцепленные пальцы.
— Я заранее никому не сказал, только папе, — Руди будто подслушал мысли сестры. — Папа… папа понимает, но он такой… такой усталый. Наверно, теперь в нашем доме будет невесело. Мама… не знаю, как она перенесет. Все уже выросли и отдалились от нее, но ты… папа с мамой больше всех тебя любят.
Анна взглянула на брата, изумление вывело девочку из горестного столбняка.
— Тебе, понятно, не верится, — рассмеялся он. — Когда ты была маленькой, мама все время боялась — вдруг с тобой что-то не в порядке. Но ты выросла, Анна. Стала доброй. Видишь то, чего другие порой не замечают. Я тебя прошу, помоги остальным, особенно папе с мамой.
Ей помогать папе? Маме — может быть. Хотя и тут ужасно трудно, почти невозможно. Папа… он сила и опора, к которой она привыкла прислоняться. Это папа ее помощник! Сейчас многое переменилось, но в голове все равно не укладывается — помогать папе?
Руди словно опять прочел мысли сестры, протянул руку и накрыл ладонью маленькую ладошку.
— Война ужасно ранила папу, куда сильнее, чем мы можем себе представить. Он не говорит о тете Тане, но думает о ней непрестанно. И одинаково горячо любит и Англию, и Германию. А теперь еще будет бояться за меня.
— Тогда оставайся! — сдавленно, хрипло выкрикнула девочка. — Ему и без того неприятностей хватает. Я ему не помощница. Не уходи, не смей!
Он бережно отпустил ее руку и встал.
— Я должен, — ответил Руди. — Я знаю, как ему больно. Но все равно должен идти. Не могу объяснить, ты, наверно, не поймешь… Анна, помнишь, господина Кеплера?